Ергомышев Николай Александрович (1885)

• Дата рождения: 1885 г.
• Место рождения: г. Ростов-на-Дону
• Пол: мужчина
• Национальность: русский
• Образование: высшее
• Профессия / место работы: директор управления "Союзрыба" по Дальнему Востоку
• Место проживания: Москва, ул. Арбат, 51-54
• Партийность: б/п

• Дата расстрела: 24 сентября 1930 г.
• Место смерти: Москва
• Место захоронения: Москва, Ваганьковское кладбище

---

• Дата ареста: 26 августа 1930 г.
• Осуждение: 24 сентября 1930 г.
• Осудивший орган: Коллегия ОГПУ
• Статья: вредительство (по "делу 48-ми")
• Приговор: ВМН (расстрел).
• Дата реабилитации: сентябрь 1957 г.

---

• Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; Москва, расстрельные списки - Ваганьковское кладбище

Биография

Николай Александрович Ергомышев был одногодком Солонино, но прожил на семь лет меньше своего соседа. Родом из Ростова-на-Дону. До революции он был специалистом по рыболовству Департамента земледелия, а после революции работал в “Главрыбе”, где занимал ряд ответственных должностей, читал лекции в Петровской сельскохозяйственной академии. К 45 годам он дослужился до директора управления "Союзрыба" по Дальнему Востоку.

Николая Александровича арестовали 26 августа 1930 года и через месяц приговорили по обвинению во «вредительстве» к высшей мере наказания. Он проходил по так называемому “списку 48-ми” – списку членов “контрреволюционной вредительской организации в области снабжения населения продуктами питания”, которая якобы ставила своей целью “организовать в стране голод”. В группу входили профессора, ученые, специалисты, работавшие в различных отраслях пищевой промышленности. По этому делу были расстреляны видные руководители этих отраслей.

Один из немногих выживших, Владимир Вячеславович Чернавин, возглавлявший в 1925-1930 годах рыбопромышленный трест в Мурманске, писал позже в своих воспоминаниях “Записки "вредителя". Побег из ГУЛАГа”:

“Что я пережил после этих арестов до расстрела всех моих товарищей, у меня нет ни сил, ни умения передать... Я знал, что стою над бездной, знал, что ничего не могу сделать. За мной также не было никакой вины, как за всеми арестованными; оправдываться нам было не в чем, и потому положение было безнадежное. То, что я еще был на свободе, было случайностью, объяснялось неаккуратной работой московского ГПУ, у которого я, как провинциал, не стоял в списках. У меня не было никакой надежды на сколько-нибудь благополучный исход, потому что, лишая страну всех видных специалистов, ГПУ несомненно действовало по директиве или с согласия Политбюро. И все же я был поражен, когда 22 сентября прочитал в газете: "Раскрыта контрреволюционная организация вредителей рабочего снабжения", — огромными буквами и затем несколько мельче, но все еще крупным шрифтом: "ОПТУ раскрыта контрреволюционная, шпионская и вредительская организация в снабжении населения важнейшими продуктами питания (мясо, рыба, консервы, овощи), имевшая целью создать в стране голод и вызвать недовольство среди широких рабочих масс и этим содействовать свержению диктатуры пролетариата. Вредительством были охвачены: "Союзмясо", "Союзрыба", "Союзплодоовощ" и соответствующие звенья аппарата Наркомторга.

Контрреволюционная организация возглавлялась профессором Рязанцевым, бывшим помещиком, генерал-майором; профессором Каратыгиным, в прошлом октябрист, до революции бывший главный редактор "Торгово-промышленной газеты" и "Вестника финансов". Участники контрреволюционной организации были в большинстве своем дворяне, бывшие царские офицеры, интенданты, бывшие рыбопромышленники, фабриканты и меньшевики.

Контрреволюционная вредительская организация имела тесную связь с белогвардейской эмиграцией и представителями иностранного капитала, получая от них денежные средства и директивы. Эта организация является ответвлением вредительских организаций Кондратьева и Громара, и ныне полностью раскрыта. Настоящее дело ЦИК СССР и СНК СССР передали на рассмотрение коллегии ОГПУ".

За этим объявлением, в котором слова "передали на рассмотрение ОГПУ" означали, что ЦИК и СНК (Совнарком), то есть правительство СССР, отступились от таких людей, они обречены, следовали собственные "показания" обвиняемых... Передовая "Известий" – "Атака обреченных" уже отставала от самих "признаний": в статье говорилось только о мясных "вредителях" и раскрытии контрреволюционной организации в "Союзмясе", показания же охватывали все отрасли пищевой промышленности.

"Показания", где виднейшие профессора, ученые и специалисты один за другим, словно наперебой, заявляли о своем вредительстве, о стремлении организовать в стране голод, о получении за вредительство денег из-за границы, других темных и непонятных штуках, были невероятны. Вся их фактическая часть была бессмысленна. Все было полно самых грубых противоречий.

Это был чудовищный бред”.

Николай Александрович Ергомышев был расстрелян в день оглашения приговора – 24 сентября 1930 года. Тогда же был расстрелян и сосед и коллега Ергомышева, Михаил Александрович Казаков. Оба реабилитированы в 1957 году.

Установка памятного знака "Последним адресом"

Фото: Иван Мусинский

По данным «Мемориала», по крайней мере 20 жильцов дома по адресу Москва, Арбат, 51, стр. 1 в 30-е годы подверглись политическим репрессиям. Двоим из них – Максиму Гуговичу Марку и Леониду Карловичу Фрчеку – "Последний адрес" установил мемориальные знаки в 20 декабря 2015 года.

31 января 2016 года на арбатском доме появилось еще 3 таблички «Последнего адреса» (Валентину Александровичу Гецельду, Михаилу Андреевичу Солонино, Николаю Александровичу Ергомышеву).

28 мая 2017 года на доме появилась табличка памяти Ефима Марковича Зейгельмана

20 августа 2017 года на доме закреплены еще три таблички: Михаилу Александровичу Казакову, Вениамину Натановичу Танкусу и Айзику Натановичу Танкусу.

Материалы проекта "Последний адрес".