Шварц Морис Абович (1894)
_-_visz.jpg)
- Дата рождения: 1894 г.
- Место рождения: Литва, г. Ковно
- Пол: мужчина
- Национальность: еврей
- Профессия / место работы: директор фабрики им. Мюнценберга
- Место проживания: г. Ленинград, ул. Каляева, д. 21, кв. 5.
- Партийность: член ВКП(б) в 1920-1936
- Дата расстрела: 10 мая 1937 г.
- Место смерти: г. Ленинград
- Мера пресечения: арестован
- Дата ареста: 22 декабря 1936 г.
- Обвинение: 58, п. 7-8-11 УК РСФСР
- Осуждение: 9 мая 1937 г.
- Осудивший орган: Военная коллегия Верховного суда СССР, выездная сессия в г. Ленинград
- Приговор: ВМН (расстрел)
- Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; Ленинградский мартиролог: 1937-1938; Центр "Возвращенные имена"
Установка памятного знака "Последним адресом"
Дом № 21 по Захарьевской улице был построен в 1848 году для жены тайного советника Овчинниковой, в 1898 году был перестроен архитектором Николаем Дмитриевым, который впоследствии стал владельцем здания. Фасад дома по преимуществу напоминает постройки итальянского ренессанса.
В 1930-х годах здесь жила семья Мориса Абовича Шварца.
Морис Абович Шварц родился в 1894 году в литовском городе Ковно.
Внучка Мориса Абовича, поэтесса Елена Шварц сохранила семейные воспоминания о деде: «Отец моего деда, Мориса Шварца, был бондарем на Каунасской пивоварне. Дедушка стал рано работать учеником портного, вступил в Бунд. Убогость окружающей жизни и преследования полиции вынудили его искать удачи в других краях. Он эмигрировал, жил в Германии. Первая мировая война застала его во Франции, он вступил добровольцем в Русский экспедиционный корпус и вместе с ним вернулся в Петроград – в роковом Октябре, подоспев как раз к взятию Зимнего. Принимал в нем участие, стал большевиком. Женился на Любови Рубиной и вместе с ней ушел воевать против белых. В Сибири, прямо в действующей армии, у них родилась дочь Дина, моя мама. Ее возили вслед за маневрирующими красными полками в детской коляске, к которой была привязана курица – единственное их имущество. Впрочем, у них была еще собачка, которая во время очередного стремительного переезда потерялась, сама примчалась на вокзал и долго бежала по рельсам за уходящим поездом, о чем дедушка и бабушка с болью вспоминали многие годы.
По окончании боевых действий семья вернулась в Петроград. Дедушка пошел работать портным, быстро стал мастером, потом его «выдвинули» – он стал директором швейной фабрики им. Мюнценберга. Параллельно учился в Промакадемии. Все вспоминают его как веселого и доброго человека.
22 декабря 1936 года, в возрасте 41 года он был арестован. Его средняя дочь, Роза Морисовна Шварц (Панфилова) вспоминает: «Папа пришел с работы с двумя людьми в штатском. Обыск продолжался до глубокой ночи. Были перерыты все книги, мягкие вещи, фотографии, переписка. Папа все время сидел в углу, на диване, молча. Мама плакала. Когда папу уводили, он стал обнимать, целовать нас и сказал только: “Не плачьте, я скоро вернусь”. Больше ничего не сказал, эти люди в штатском его увели».
Формально, он был арестован по доносу одной из работниц фабрики: она сообщала о том, что он злодейски сократил длину юбочек, заказанных на фабрике для участниц первомайского парада. Но на самом деле это были «плановые» волнообразные аресты директоров фабрик, назначенных Кировым, – сегодня одной отрасли, завтра другой.
Он был расстрелян в мае 1937 года, но семья узнала об этом уже после реабилитации. Все эти годы, вопреки всему, ждала его возвращения. Его жена имела неосторожность написать в начале 1937 года письмо Сталину, видимо, не совсем в том духе, в каком можно было обращаться к Другу детей и физкультурников. Она осмелилась упрекать его в несправедливости. За ней пришли летом того же года и увели на глазах у трех дочерей, старшей из которых, Дине, было около 16 лет. Она запомнила, что когда полуодетую, вытащенную среди ночи из постели мать уводили, красноармеец, стоявший у печки на карауле, строил ей глазки. Девочек удочерила сестра арестованной, Берта Израилевна Рубина, которую за этот неосторожный поступок сразу же исключили из партии и только чудом оставили работать. Она и вырастила всех на свою жалкую зарплату химика-лаборанта. Попытки узнать хоть что-нибудь об участи родителей не удавались. Только через два года бабушке разрешили написать детям. Она прошла тюрьмы, лагерь, ссылку, тяжело заболела там и приехала умереть в родной город в 1950 году.
В 1947 году Роза Шварц ходила в Управление НКВД на Чайковской. Ее принял днем в затемненной комнате некто в штатском, он зловеще-весело сказал ей, что раз приговор «десять лет без права переписки», значит скоро вернется. Она возразила: «Десять лет уже прошло». – «Вот и вернется скоро», улыбаясь, ответил тот.
Такова вкратце чудовищная история гибели моих дедушки и бабушки, жуткая отчасти именно своею типичностью – тем, что подобное происходило, как в дурном сне, с миллионами других людей».
Дело Мориса Абовича Шварца началось со справки на арест, составленной по показаниям Тимофея Ивановича Грехова – начальника 3-го цеха фабрики им. Мюнценберга, арестованного экономическим отделом УНКВД ЛО «за систематическую контрреволюционную агитацию среди рабочих».
Вместе с Греховым 3 октября 1936 года были арестованы сменный мастер того же цеха Антонина Ивановна Куликова и инспектор по качеству цеха № 3 Александр Федорович Соколов. От Грехова каким-то из многочисленных изощренных способов добыли признания в том, что членами террористической организации на фабрике являются ее директор М.А. Шварц, начальник 4-го цеха М.Б. Гутман, начальник 2-го цеха М.П. Шерин, начальник ПВО Танхум Аронович Брук и зав. складом Генух Залманович Левин.
21 декабря 1936 года врид Военного прокурора ЛВО Дмитриев дал санкцию на арест нововыявленных «террористов». Еще раньше в связи с этим делом были арестованы бывший заместитель директора фабрики им. Мюнценберга С.А. Мензило и начальник утильцеха фабрики К.Г. Стрейжис.
Ни в одном из протоколов допросов и очных ставок Шварц не подписал признание в своей вине. Он был расстрелян 10 мая 1937 года вместе с восемью товарищами по фабрике.
Лишь через 20 лет – в 1957 году – родственники получили бумагу о полной реабилитации Мориса Абовича Шварца.
Табличка памяти М.А. Шварца появилась на доме 21 по Захарьевской улице 25 сентября 2016 года.
Материалы проекта "Последний адрес".
Возвращенные имена
Шварц Морис Абович, 1894 г. р., уроженец г. Ковно (Литва), еврей, член ВКП(б) в 1920—1936 гг., директор фабрики им. Мюнценберга, проживал: г. Ленинград, ул. Каляева, д. 21, кв. 5. Арестован 22 декабря 1936 г. Выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР в г. Ленинград 9 мая 1937 г. приговорен по ст. ст. 58-7-8-11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Расстрелян в г. Ленинград 10 мая 1937 г.
НЕМНОГОЕ, ЧТО Я ЗНАЮ О СВОЁМ РАССТРЕЛЯННОМ ДЕДУШКЕ
Отец моего деда, Мориса Шварца, был бондарем на Каунасской пивоварне. Дедушка стал рано работать учеником портного, вступил в Бунд. Убогость окружающей жизни и преследования полиции вынудили его искать удачи в других краях. Он эмигрировал, жил в Германии. Первая мировая война застала его во Франции, он вступил добровольцем в Русский экспедиционный корпус и вместе с ним вернулся в Петроград — в роковом Октябре, подоспев как раз к взятию Зимнего. Принимал в нём участие, стал большевиком. Женился на Любови Рубиной и вместе с ней ушёл воевать против белых. В Сибири, прямо в действующей армии, у них родилась дочь Дина, моя мама. Её возили вслед за маневрирующими красными полками в детской коляске, к которой была привязана курица — единственное их имущество. Впрочем, у них была ещё собачка, которая во время очередного стремительного переезда потерялась, сама примчалась на вокзал и долго бежала по рельсам за уходящим поездом, о чём дедушка и бабушка с болью вспоминали многие годы.
По окончании боевых действий семья вернулась в Петроград. Дедушка пошёл работать портным, быстро стал мастером, потом его «выдвинули» — он стал директором швейной фабрики им. Мюнценберга. Параллельно учился в Промакадемии. Все вспоминают его как весёлого и доброго человека.
22 декабря 1936 года (в возрасте сорока одного года) он был арестован. Его средняя дочь, Роза Морисовна Шварц (Панфилова) вспоминает: «Папа пришел с работы с двумя людьми в штатском. Обыск продолжался до глубокой ночи. Были перерыты все книги, мягкие вещи, фотографии, переписка. Папа всё время сидел в углу, на диване, молча. Мама плакала. Когда папу уводили, он стал обнимать, целовать нас и сказал только: “Не плачьте, я скоро вернусь”. Больше ничего не сказал, эти люди в штатском его увели». Формально, он был арестован по доносу одной из работниц фабрики: она сообщала о том, что он злодейски сократил длину юбочек, заказанных на фабрике для участниц первомайского парада. Но на самом деле это были «плановые» волнообразные аресты директоров фабрик, назначенных Кировым, — сегодня одной отрасли, завтра другой.
Он был расстрелян в мае 1937 года, но семья узнала об этом уже после реабилитации, все эти годы, вопреки всему, ждала его возвращения. Его жена имела неосторожность написать в начале 1937 года письмо Сталину, видимо, не совсем в том духе, в каком можно было обращаться к Другу детей и физкультурников. Она осмелилась упрекать его в несправедливости. За ней пришли летом того же года и увели на глазах у трёх дочерей, старшей из которых, Дине, было около 16 лет. Она запомнила, что когда полуодетую, вытащенную среди ночи из постели мать уводили, красноармеец, стоявший у печки на карауле, строил ей глазки. Девочек удочерила сестра арестованной, Берта Израилевна Рубина, которую за этот неосторожный поступок сразу же исключили из партии и только чудом оставили работать. Она и вырастила всех на свою жалкую зарплату химика-лаборанта. Попытки узнать хоть что-нибудь об участи родителей не удавались. Только через два года бабушке разрешили написать детям. Она прошла тюрьмы, лагерь, ссылку, тяжело заболела там и приехала умереть в родной город в 1950 году.
В 1947 году Роза Шварц ходила в Управление НКВД на Чайковской. Её принял днём в затемнённой комнате некто в штатском, он зловеще-весело сказал ей, что раз приговор «десять лет без права переписки», значит скоро вернётся. Она возразила: «Десять лет уже прошло». — «Вот и вернётся скоро», улыбаясь, ответил тот.
Такова вкратце чудовищная история гибели моих дедушки и бабушки, жуткая отчасти именно своею типичностью — тем, что подобное происходило, как в дурном сне, с миллионами других людей.
Елена Шварц, поэт, С.-Петербург, 1999
Дело М. А. Шварца началось со справки на арест, составленной по показаниям Тимофея Ивановича Грехова — начальника 3-го цеха фабрики им. Мюнценберга, арестованного экономическим отделом УНКВД ЛО «за систематическую контрреволюционную агитацию среди рабочих».
Вместе с Греховым 3 октября 1936 г. были арестованы сменный мастер того же цеха Антонина Ивановна Куликова и инспектор по качеству цеха № 3 Александр Фёдорович Соколов. От Грехова каким-то из многочисленных изощрённых способов добыли признания в том, что членами террористической организации на фабрике являются: её директор М. А. Шварц, начальник 4-го цеха М. Б. Гутман, начальник 2-го цеха М. П. Шерин, начальник ПВО Танхум Аронович Брук и зав. складом Генух Залманович Левин.
21 декабря 1936 г. врид Военного прокурора ЛВО Дмитриев дал санкцию на арест нововыявленных «террористов». Ещё раньше в связи с этим делом были арестованы бывший зам. директора фабрики им. Мюнценберга С. А. Мензило и нач. утильцеха фабрики К. Г. Стрейжис.
Ни в одном из протоколов допросов и очных ставок М. А. Шварц не подписал признание в своей виновности. Это очень редкий случай, учитывая безграничные возможности НКВД в фальсификации протоколов следствия. По окончании следствия М. А. Шварцу предъявили обвинение в том что он являлся участником организации, убившей Кирова, создал филиал этой организации у себя на фабрике, «руководил террористическими группами по подготовке совершения террористических актов над т.т. Сталиным, Ворошиловым и Ждановым», Ну и, конечно, попутно, «проводил вредительскую работу на фабрике».
В протоколе судебного заседания Выездной сессией Военной коллегии зафиксировано: «Подсудимый Шварц виновным себя не признал и отрицает все показания против него».
Т. И. Грехов в судебном заседании отказался от своих показаний, заявил, что считает их «неверными, т. к. в момент дачи этих показаний он был недостаточно здоров в умственном отношении».
По делу «контрреволюционной организации» в швейной промышленности Ленинграда 9 мая 1937 года в 1 час 35 минут ночи были расстреляны: М. Б. Гутман, М. П. Шерин, А. Ф. Соколов, С. А. Мензило, а также бывший управляющий трестом «Ленинградодежда» Л. С. Аграновский и бывший директор текстильной фабрики им. Желябова С. Н. Бограчев.
10 мая 1937 г. в 12 часов 35 минут были расстреляны К. Г. Стрейжис, Т. И. Грехов и М. А. Шварц.
Генух Залманович Левин был осужден 8 мая той же Выездной сессией Военной коллегии по ст. ст. 17-58-8; 58-11 на 10 лет тюремного заключения; по отбытии наказания 4 января 1947 г. Особым совещанием при МВД СССР был сослан на 5 лет, а 19 июля 1950 г. сослан на поселение в Красноярский край Особым совещанием при МГБ СССР с поглощением предыдущего постановления.
Дела Куликовой и Брука были выделены в отдельное производство.
Все осуждённые по делу «контрреволюционной организации» в швейной промышленности Ленинграда реабилитированы Военной коллегией Верховного суда СССР в 1957 г.
Анатолий Разумов