Невский Николай Александрович (1892)

Формуляр отредактирован пользователем, данные не подтверждены документально и нуждаются в проверке.

• Дата рождения: 1892 г.
• Место рождения: г. Ярославль
• Пол: мужчина
• Национальность: русский
• Профессия / место работы: старший ученый специалист Института востоковедения АН СССР
• Место проживания: г. Ленинград, ул. Блохина, д. 17/1, кв. 5.
• Партийность: б/п

• Дата расстрела: 24 ноября 1937 г.
• Место смерти: г. Ленинград

---

• Дата ареста: 4 октября 1937 г.
• Обвинение: 58, п. 1а УК РСФСР
• Осуждение: 19 ноября 1937 г.
• Осудивший орган: Комиссия НКВД и прокуратуры СССР
• Приговор: ВМН (расстрел)

---

• Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; Ленинградский мартиролог: 1937-1938; Центр "Возвращенные имена"

Возвращенные имена

Невский Николай Александрович, 1892 г. р., уроженец г. Ярославль, русский, беспартийный, старший ученый специалист Института востоковедения АН СССР, проживал: г. Ленинград, ул. Блохина, д. 17/1, кв. 5. Арестован 4 октября 1937 г. Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР 19 ноября 1937 г. приговорен по ст. 58-1а УК РСФСР к высшей мере наказания. Расстрелян в г. Ленинград 24 ноября 1937 г.

24 нояб. 1937 расстрелян ст. лейтенантом госбезопасности А. Р. Поликарповым (https://nkvd.memo.ru/index.php/Поликарпов,_Александр_Романович ) по предписанию нач. УНКВД по Ленинграду Л. М. Заковского (https://nkvd.memo.ru/index.php/Заковский,_Леонид_Михайлович ) вместе с женой https://ru.openlist.wiki/Мантани-Невская_Исоко_(1901)

Bыдающийся японист, тангутовед, китаевед. Род. в г. Ярославль, в семье чиновника. Ок. с серебр. медалью Рыбинскую гимназию (1909). Год учился в Технол. ин-те в СПб.; затем ок. ФВЯ СПбУ (1910-14), где учился у В. М. Алексеева и А. И. Иванова, японца Куроно Есибуми, слушал лекции Л. Я. Штернберга. В 1915 направлен в Японию на двухгодичную стажировку, но в связи с революцией, гражд. войной в России и др. остался там на многие годы. В совершенстве овладев япон. яз., занимался сначала этнографией. Изучая древнейшие (VII-VIII вв.) тексты синтоизма, стремился объяснить происхождение и первоначальный смысл синтоистских мифов путем их сопоставления с этногр. мат-лом. Для сбора таких мат-лов совершил ряд иссл. поездок по сев.-вост. провинциям Японии. В 1919-22 преп. рус. яз. в Высшем коммерч. ин-те г. Отару на Хоккайдо. Здесь собрал уникальные мат-лы по яз. и фольклору древнейшего дояпон. населения Хоккайдо - айнов, имевшие в его глазах большое значение для решения проблемы этногенеза япон. народа и происхождения япон. культуры. Той же цели служили и предпринятые им позднее иссл-ния диалекта и культуры островов Рюкю, куда он ездил в 1922, 1926 и 1928, а также языка и этнографии племени цоу на Тайване. После Хоккайдо Н. переехал в Осака, где в Ин-те иностр. яз. преп. рус. и айнский яз. В 1920-е опубл. большое кол-во статей в япон. науч. прессе (на япон. яз.). С 1925 начал работать над дешифровкой тангутских текстов, найденных в 1909 в Хара-Хото П. К. Козловым. В конце 1920-х Н., поддавшись уговорам некоторых сов. востоковедов и официальных лиц (прежде всего - И. М. Майского, советника полпредства СССР в Токио в 1927-28), принял решение переехать в СССР. Осенью 1929, временно оставив в Японии жену И. Мантани-Невскую с малолетней дочерью, Н. прибыл в Ленинград, где тотчас же был зачислен доцентом в ЛГУ и ЛИФЛИ. В 1930 приглашен С. Ф. Ольденбургом на работу в ИВ АН СССР. С 1934 работал также в ГЭ. Жене с дочерью разрешили приехать к нему только в 1933. В ночь с 3 на 4 окт. 1937 арестован (на квартире, которую делила с его семьей семья акад. В. М. Алексеева). Через 4 дня арестовали и жену, И. Мантани-Невскую. Их дочь Елену взял на воспитание Н. И. Конрад. "Следствие" было скоротечным: в ходе 2 допросов, во время которых Н., с его больным сердцем, держали в "стойке" по многу часов, доводя до невменяемого состояния (проводили допросы ст. лейтенант Голуб и оперуполномоченный Слепнев), Н. подписал "признания" в том, что перед отъездом из Японии был якобы завербован в Осака полицейским чиновником Симадзаки; что создал в Ленинграде "шпионскую сеть", собиравшую данные о расположении и численности воинских частей, количестве и состоянии аэродромов, продукции оборонных заводов, а также "характеристики проф.-преп. состава ЛВИ", сведения "о личном составе" (т. е. о студентах) Особого (Япон.) сектора ЛВИ и т. п.; что собранную информацию передавал сотр. япон. посольства в Москве Абэ Йоши. Вместо подписи Н. под этими "признаниями" - неразборчивые закорючки. В 1950-х была произведена проверка "дела Н.", и некоторые из бывш. работников НКВД, участвовавших в нем, показали, что абсолютно никаких данных о реальной шпионской деятельности Н. или кого-либо из др. фигурировавших в деле лиц не было. Из восп. сокамерника Н. известно, что, принимая участие в "культ. жизни" камеры, Н. делал для товарищей по несчастью доклады о собраниях Эрмитажа и об исчезнувшем тангутском гос-ве и его культуре. 19 нояб. 1937 Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР приговорен по ст. 58-1а УК РСФСР к ВМН. Расстрелян комендантом УНКВД ЛО, ст. лейтенантом госбезопасности А. Р. Поликарповым по предписанию нач. УНКВД ЛО, комиссара госбезопасности 1-го ранга Л. М. Заковского 24 нояб. 1937, в один день с И. Мантани-Невской и еще несколькими ленинградскими востоковедами (Б. А. Васильев, П. И. Воробьев, Д. П. Жуков, М. Мори, В. Е. Чикирисов; тогда же был, по-видимому, убит даже без всякой видимости следствия и суда причастный к "делу Н." И. Хван). В 1957 реабилитирован. В 1960 некоторые из его сохранившихся тетрадей по тангутике были изд. под названием "Тангутская филология" и заслужили репутацию одного из крупнейших филол. открытий ХХ в. В 1962 за этот труд Н. был посмертно удостоен Ленинской премии. Др. рукописям Н. не так повезло. Часть была, по-видимому, захвачена НКВД при аресте; чтобы разобрать оставшееся, через несколько дней после ареста был прислан японист А. А. Холодович, в "деле Н." фигурирующий как "с. с. [секретный сотр., сексот] 3-го отдела УНКВД". По свидетельству дочери Н., Е. Н. Невской, Холодович в ту пору свободно распоряжался рукописями Н., раздавал их желающим. Лишь после реабилитации Н. "движение" его рукописей вроде бы прекратилось, они были в основном собраны в ИВ АН СССР и началась их постепенная, продолжающаяся до сих пор публ. (особую роль сыграла в этом Л. Л. Громковская). Загадочной до сих пор остается судьба некоторых подлинных тангутских рукописей из Хара-Хото, с которыми Н. работал дома. После ареста ученого след их теряется. Две из этих рукописей при невыясненных обстоятельствах были переданы в ЛО ИВ АН СССР в окт. 1991.