Гуревич Семен Маркович (1875)
- Дата рождения: 1875 г.
- Место рождения: г. Лепель, Витебская губерния
- Пол: мужчина
- Образование: высшее, Женевский химический ин-т
- Профессия / место работы: старший инженер в «Оргнефти» и по совместительству консультантом «Союзнефтеэкспорта» в Баку
- Место проживания: г. Москва (Каляевская ул. , д. 5, кв. 98)
- Партийность: б/п
- Дата смерти: 22 октября 1942 г.
- Место смерти: Ухтижемлаг
- Дата ареста: 29 сентября 1938 г.
- Обвинение: контрреволюционная и вредительская деятельность
- Осуждение: 4 января 1939 г.
- Осудивший орган: ОСО при НКВД СССР
- Статья: 58-1а, 58-7, 58-9
- Приговор: 8 лет ИТЛ
- Место отбывания: Ухтижемлаг
- Дата реабилитации: 22 июля 1957 г.
- Дата реабилитации: 1957 г.
- Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; Архив НИПЦ "Мемориал", Москва
Биография
Семен Маркович Гуревич родился в 1875 году в городе Лепель Витебской губернии в семье торговца лесом. Семен был старшим из пятерых детей. Закончил Женевский химический институт, там же защитил диссертацию.
В 1903 году Гуревич работал лаборантом Бакинского отделения императорского технического общества, участвовал в подпольной работе РСДРП. В ноябре 1903 года был арестован во время полицейской облавы на подпольную типографию вместе с печатником Аршаком Хачиевым, но, по всей видимости, был выпущен под залог. Об этом много позже вспоминал сам Аршак Хачиев:“7 ноября 1903 наша типография была провалена, и арестованы были я, провокатор Егоров и Семен Маркович Гуревич, который временно замещал тов. Наума Эйзенбета и сносился с нами, вместо него. Надо сказать, что провал этот был тогда для нас неожиданным, ибо конспирация была достаточно хорошей. Так, например, на неоднократные мои заявления Эйзенбету и Гуревичу, что я хотел бы для пополнения своих знаний работать в каком-либо кружке, они мне в этом систематически отказывали, ссылаясь на то, что конспирация должна быть очень сильной и что сношения мои, как работающего в типографии, с кем бы то ни было могут повлечь опасные последствия для типографии».
С 1925 по 1936 годы Семен Маркович работал в Берлине в советском торгпредстве “Нефтеэкспорта”. После возвращения в Москву он вместе с женой Викторией Викторовной Пшеницыной поселился в отдельной квартире на Каляевской, 5, работал старшим инженером в «Оргнефти» и по совместительству консультантом «Союзнефтеэкспорта» в Баку. Семен Маркович был арестован 29 сентября 1938 года, сразу же после выписки из больницы, где ему была сделана операция по поводу аденомы. Через три с небольшим месяца – 4 января 1939 года – он был приговорен к восьми годам исправительно-трудовых лагерей по обвинению в контрреволюционной и вредительской деятельности (статьи 58-1а, 58-7, 58-9). Срок отбывал в Ухтижемлаге, где и умер 22 октября 1942 года.
Вскоре после ареста Гуревича и приговора в его квартире № 98 на Каляевской поселилась семья Белановских. Вот что об этом рассказал "Последнему адресу" заявитель, Дмитрий Белановский:
«Рассказы том, что в моей квартире на Каляевке до войны жила репрессированная семья, я слышал неоднократно еще с юношеских лет от своего отца, Александра Сергеевича Белановского. Эта история, врезавшаяся в его детскую память со многими деталями, навсегда запомнилась и мне.
«Мой отец [Сергей Александрович Белановский] был инженером Гидропроекта. До войны я с родителями жил на Старой площади в доме, который назывался «общежитие Наркомзема». Летом 1939 года отец получил ордер на квартиру в доме на Каляевской, который был подписан самим Лаврентием Берией (впоследствии его подпись не раз спасала нас от уплотнения жилплощади). Нам выдали смотровой ордер и сказали: «Поезжайте, посмотрите квартиру». Мне было 11 лет, но я помню тот день, как будто это было вчера. Мы приехали на Каляевскую 5, отыскали подъезд, поднялись на второй этаж. Долго жали кнопку звонка. Наконец дверь нам открыла какая-то пожилая женщина, в глазах которой стоял смертельный страх. Из-за ее спины выглядывали головы несовершеннолетних детей. Мой отец начал было говорить «Мы приехали посмотреть квартиру», но тут же, осекшись, пробормотал: «Извините, мы не туда попали».
Примерно через неделю, когда мы переехали на новое место, в квартире уже никого и ничего не было, даже мебели. Правда, в одной из комнат стоял телефонный аппарат, но связь была отключена. Все комнаты были опечатаны, и в нашем присутствии чекисты срывали печати. Почему-то запомнилось, что на одной двери печать осталась несорванной. И тогда я спросил: «А в эту комнату можно?» Чекист повернулся, сказал: «Да, разумеется» и сорвал печать. Какое-то время к нам заходили разные люди и спрашивали прежнего жильца по фамилии Гуревич, но мы ничего не могли о нем сказать. Письма, приходившие на его имя, мы выбрасывали».
Гуревич… Ни имени, ни отчества. Кем был этот человек, мужчина это или женщина, по какому обвинению и когда его (или ее?) арестовали, что стало с семьей – в советское время такие вопросы задавать было совершенно немыслимо да и некому. Но периодически в моем воображении рисовался человек, который спускался по ступеням лестницы в сопровождении чекистов, чтобы никогда больше не возвратиться в свою квартиру.
Где-то в конце 90-х – начале 2000-х я через своих знакомых попытался навести справки о Гуревиче в архивах силовых ведомств, сообщив им адрес, но мне сказали, что это невозможно.
Поскольку, по воспоминаниям отца, в квартире стоял телефон, логично было было предположить, что его владелец был зарегистрирован как абонент МГТС. Я позвонил на станцию, но мне сказали, что такую информацию они мне предоставить не могут, а позже я узнал, что служебная картотека абонентов МГТС была уничтожена в октябре 1941 года. Аналогичная судьба постигла и домовые книги, которые были сожжены при наступлении немцев на Москву. Все мои попытки расспросить старожилов дома о Гуревиче оказались бесплодными – эта фамилия никому ничего не говорила. А ведь у это человека была семья, он где-то работал, общался с соседями, вносил квартплату, платил профсоюзные взносы – и никаких следов!
Примерно в те же годы общество «Мемориал» разместило в интернете базу данных жертв сталинских репрессий. Совершенно случайно, набрав адрес «Каляевская, 5», я получил список нескольких десятков жильцов своего дома, расстрелянных на полигоне «Коммунарка» в 1930-е годы. В списке были даже люди из моего подъезда, но жильца моей квартиры там не было. Тогда я набрал в поисковике фамилию «Гуревич», и сайт «Мемориала» среди прочих Гуревичей выдал мне из своих недр следующую информацию:
Гуревич Семен Маркович
Номер в БД: 5034
Род.: 1875, Белорусская ССР, Витебская обл., Лепель
Дата смерти: ОК.1943, в закл.
Работа: Контора "Органефть" ст.инженер
Арест – 29.09.38, РСФСР, Москва
Приговор: 04.01.39, 8 ИТЛ
Адреса в этой записи не было, но интуиция мне подсказывала, что это может быть «мой» Гуревич. И тогда я решил проверить его по «Книге абонентов МГТС». Мне повезло: в справочнике за 1937 год было написано следующее:
Гуревич С.М. Каляевская, 5 тел. Д 3 21 92.
.jpg)
Несмотря на то, что в справочнике не были расшифрованы инициалы и не указан номер квартиры, я все более убеждался в том, что речь идет об одном и том же человеке. Оставалось только выяснить, жил этот человек в моей квартире или нет.
В Московском городском историческом архиве мне удалось обнаружить дело строительного кооператива «Каляевская, 5». Но, к моему разочарованию, ни Гуревича, ни номера моей квартиры в списках не было. Однако эти и другие материалы, а также вышедший в 2009 году на телеэкраны фильм «Подстрочник» побудили меня спустя несколько лет написать статью “Вдовий дом”, которая была опубликована в «Новой газете» от 9 декабря 2013 года. Позже, на основе этой публикации, я сделал сайт «Каляевская, 5» http://www.kaliayevskaya-5.ru/.
Единственной организацией, которая могла бы прояснить вопрос о местожительстве Семена Марковича Гуревича, это ФСБ. Долгое время я не решался сделать туда запрос – ведь Гуревич не является моим родственником. Однако с появлением программы «Мемориала» «Последний адрес» я получил легальную возможность обратиться туда с этим вопросом. По моей просьбе сотрудница «Мемориала» Ирина Стырикович написала запрос в ФСБ и через какое-то время получила утвердительный ответ: Гуревич Семен Маркович на момент ареста проживал по адресу Каляевская 5, кв. 98. Загадка, над которой я бился долгие годы, наконец-то была разрешена!
Теперь оставалось только выяснить, остались ли у Гуревича родственники. И вот тут обнаружилось, что в архиве «Мемориала» лежит анкета, заполненная еще в 1988 году внучкой Гуревича Ольгой Евгеньевной Гуревич. В анкете был указан ее адрес и телефон. Но адреса, по которому был арестован Семен Маркович, там не было, что затруднило его поиски на многие годы.
Разыскать Ольгу Евгеньевну оказалось несложно. Мы созвонились, я рассказал ей свою историю, и мы договорились о встрече. Государство, которому Семен Маркович Гуревич служил верой и правдой, убило его от имени народа и руками народа. Нашим совместным вкладом в увековечивании его памяти будет мемориальная доска на стене дома № 5 по Долгоруковской улице”.
В 1957 году Семен Маркович Гуревич был полностью реабилитирован.
Установка памятного знака "Последним адресом"
Москва, Долгоруковская, 5 - Семиэтажное здание на пересечении Долгоруковской улицы (бывшая Каляевская) и Оружейного переулка в свое время было одним из самых высоких в Москве. Строительство дома по проекту архитекторов И.А. Голосова, И.Л. Маркузе и П.Н. Тернявского растянулось на целых восемь лет, с 1929 по 1937 годы, хотя первые жильцы и появились в нем в 1939-м. Задуманное в стиле конструктивизма, по мере строительства здание приобретало черты сталинской архитектуры. Дом был одним из первых в Москве жилищных кооперативов, строился на паи работников Наркомата иностранных дел и Наркомата внешней торговли. Но к концу строительства дом был переведен из кооператива в жилой фонд города, а пайщикам была выплачена компенсация.
Этот дом уникален еще и тем, сколько его жильцов попали под жернова сталинских репрессий. В базах “Мемориала” за этим домом числится 65 фамилий, но мемориальцы уверяют, что репрессированных было больше. В доме более 300 квартир, и по числу жильцов, и по специфике их работы (НКИД и НКВТ) понятно, почему так велики цифры репрессированных: почти всегда любая командировка за границу рано или поздно оборачивалась обвинением в шпионаже. Самый ранний арест относится к 1933 году, самый поздний – к 1951-му.
Жизнь именно в этом доме подробно описана в знаменитой книге Олега Дормана “Подстрочник”, написанной по воспоминаниям замечательной писательницы и переводчика Лилианны Лунгиной, жившей одно время в этом доме.
Первыми, кому были установлены памятные знаки 9 декабря 2014 года, стали четверо: одна женщина (Раиса Леонидовна Хавина-Скрыпник) и трое мужчин: инженер Герман Германович Пуш, дипломат Абрам Абрамович Матисон и экономист Яков Маркович Шиндель.
Затем, 8 марта 2015 года, "Последний адрес" установил еще три таблички: Иосифу Гавриловичу Коринцу, Давиду Григорьевичу Штерну и Эммануилу Григорьевичу Штерну.
7 февраля 2016 года «Последний адрес» установил на "вдовьем доме" на Каляевской еще две таблички - Вильгельму Юльевичу Вольфу и Давиду Эммануиловичу Скалову.
6 марта 2016 года "Последний адрес" установил на "Доме Наркоминдел" еще одну табличку - Ивану Даниловичу Михайлову, 3 июля 2016 года - еще две таблички Аврааму Григорьевичу Фишзону и Владимиру Федоровичу Воле. 13-ю табличку на доме "Последний адрес" установил 25 сентября 2016 года - Семену Марковичу Гуревичу. Заявку на установку этого памятного знака подал нынешний житель дома Дмитрий Белановский. С его помощью "Последний адрес" восстановил имя еще одного репрессированного жильца дома на Каляевской, которого не было в базах «Мемориала». 14-я табличка появилась 22 октября 2017 года: Семену Саркисовичу Саакяну.
4 сентября 2018 года на доме появилась табличка памяти Хаима Моисеевича Забелышинского.
Заявку на установку 16-ой таблички памяти Давида Ароновича Рейнгольда, которая состоялась 27 января 2019 года, подала его родственница.
Церемония установки таблички «Последнего адреса» (фото), (видео)
По материалам проекта "Последний адрес"