Подольская Евгения Георгиевна (1903)

Фотография из архивной коллекции Международного Мемориала.

• Дата рождения: 1903 г.
• Место рождения: Волынская губ., с. Слободка.
• Пол: женщина
• Национальность: еврейка.
• Гражданство (подданство): СССР.
• Социальное происхождение: из служащих.
• Образование: незаконченное высшее.
• Профессия / место работы: начальник группы стахановского движения Политуправления Наркомата водного транспорта СССР.
• Место проживания: г. Москва, Крапивенский пер., д.4, кв.9.
• Партийность: член ВКП(б).

• Дата расстрела: 16 марта 1937 г.
• Место смерти: г. Москва.
• Место захоронения: г. Москва, Донское кладбище.

---

• Дата ареста: 1 ноября 1936 г.
• Обвинение: подготовка терактов и участие в КРО.
• Осуждение: 10 марта 1937 г.
• Осудивший орган: ВКВС СССР
• Приговор: ВМН (расстрел)
• Дата реабилитации: 10 ноября 1956 г.
• Реабилитирующий орган: ВКВС СССР

---

• Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; расстрельные списки; Москва, расстрельные списки - Донской крематорий

  ---

• Примечание: Вариант даты расстрела - 10.03.1937 г.

Репрессированные родственники

• Муж: Подольский Яков Борисович (1894)

Биография

Страница на сайте «Сталинские расстрельные списки»

Упоминается в "Крутом маршруте" Евгении Гинзбург (ч.1, гл.31 "Пугачевская Башня"):

"Однажды ночью Анна рассказала мне историю своей лубянской сокамерницы - коммунистки Евгении Подольской.
- Послушайте, Женя, я чувствую, что не выживу. Я должна кому-то передать поручение. Я дала Евгении слово - рассказать все ее дочери.
- Евгения умерла?
- Наверно. Но согласны ли вы выслушать? Ежов сказал, что расстреляет каждого, кто будет это знать...
Чтобы выслушать эту историю, мы отправляемся в уборную. В башне на оправку не ходят, уборная здесь же, в маленькой пристройке сбоку камеры. Мы стоим около узкого длинного окошка, украшенного причудливыми переплетами решеток, у окошка, напоминающего XVIII век, пугачевцев и палачей, отрубающих головы на плахе.
И Анна, судорожно торопясь, блестя расширенными глазами, повествует...
Однажды ночью в двухместной камере Лубянки она проснулась от какого-то журчащего звука. Это тихонько лилась кровь из руки ее соседки. Образовалась уже порядочная лужа. Соседка Анны - это и была Евгения Подольская - вскрыла себе вены бритвочкой, украденной у следователя.
На крик Анны прибежали надзиратели. Евгению унесли. Она вернулась в камеру через три дня и сказала Анне, что жить все равно не будет. Вот тут-то Анна и дала ей слово, что, если выживет, расскажет все ее дочери.
Когда Евгению вызвали впервые в НКВД, она не испугалась. Сразу подумала, что ей, старой коммунистке, хотят дать какое-нибудь серьезное поручение. Так и оказалось. Предварительно следователь спросил, готова ли она выполнить трудное и рискованное поручение партии. Да? Тогда придется временно посидеть в камере. Недолго. Когда она выполнит то, что надо, ей дадут новые документы, на другую фамилию. Из Москвы придется временно уехать.
А поручение состояло в том, что надо было подписать протоколы о злодейских действиях одной контрреволюционной группы, признав для достоверности и себя участницей ее.
Подписать то, чего не знаешь?
Как? Она не верит органам? Им доподлинно известно, что эта группа совершала кошмарные преступления. А подпись товарища Подольской нужна, чтобы придать делу юридическую вескость. Ну есть, наконец, высшие соображения, которые можно и не выкладывать рядовому партии, если он действительно готов на опасную работу. Шаг за шагом она шла по лабиринтам этих силлогизмов. Ей сунули в руки перо, и она стала подписывать. Днем ее держали в общей камере, ночью вызывали наверх и, получив требуемые подписи, хорошо кормили и укладывали спать на диване.
Однажды, придя по вызову наверх, она застала там незнакомого следователя, который, насмешливо глядя на нее, сказал: - А теперь мы вас, уважаемая, расстреляем...
И дальше в нескольких словах популярно разъяснил ей, какую роль она сыграла в этом деле. Мало того, что он осыпал ее уличной бранью, он еще цинично назвал ее "живцом", то есть приманкой для рыб, и объяснил, что ее показания дают основания для "выведения в расход" группы не менее 25 человек. Потом она была отправлена в камеру, и там ее теперь держали без вызова больше месяца. Тут-то и пригодилась бритва, унесенная как-то из следовательского кабинета... - Это была одна из тех, кто без всякой мысли о своей выгоде или спасении, из одного только фанатизма, погубила себя и многих других, - рассказывала Анна. - Ее душевные муки были настолько непереносимы, что я и сама поверила в то, что ей надо умереть. Я не отговаривала ее больше. Просто дала ей слово, что все передам ее дочери, если сама останусь в живых. Теперь Анна передавала этот секрет мне, хотя мой приговор был страшнее, чем ее. Я обещала. Заучила наизусть адрес дочери Евгении Подольской. К сожалению, я не сдержала этого обещания, так как в 1955 году, когда после восемнадцатилетнего перерыва снова приехала в Москву, я начисто забыла не только адрес, но и имя этой девушки. Слишком много наслоений легло за 18 лет на мою довольно сильную память. Они замели, занесли этот адрес.
А может, это и лучше. Надо ли было дочери знать трагедию матери, приведшую к гибели стольких людей?"

Упоминается в монографии Н. Петрова и М. Янсена «Сталинский питомец» — Николай Ежов (Н. Петров, М. Янсен. «Сталинский питомец» — Николай Ежов — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008):

"Ежов признал, что состоял в связи с Евгенией Подольской, женой полномочного представителя СССР в Варшаве, с которой близко познакомился в 1931–1933 годах. Они быстро «сошлись», сожительство продолжалось вплоть до ее ареста 1 ноября 1936 года, который был произведен вскоре после назначения Ежова на пост главы НКВД. Ежов отдал распоряжение начальнику Секретно-политического отдела В.М. Курскому лично провести допрос Подольской, чтобы она не дала против него компрометирующих показаний<ref> ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 6. Д. 4. Л. 238.</ref>. Пятнадцатилетняя дочь Подольских осталась одна, так как ее отец находился на работе в Баку и 12 мая 1937 года был арестован. Девушка начала вести распутный образ жизни. Ежов предложил ей покровительство при условии, что она будет тоже «сожительствовать» с ним. По собственным словам Ежова, он «склонял ее к сожительству в активной форме». Вероятно, это означало, что он дал волю рукам. Но девушка ему отказала<ref> Там же. Л. 241</ref>. Ее мать — Евгения Подольская — 10 марта 1937 года была приговорена Военной Коллегией к высшей мере наказания за «контрреволюционную и террористическую деятельность» и расстреляна в тот же день."