Россет Дмитрий Дмитриевич (1889) — различия между версиями
OL Robot (обсуждение | вклад) (Добавление "географической" категории.) |
(Метка: formularedit) |
||
(не показано 8 промежуточных версий 2 участников) | |||
Строка 1: | Строка 1: | ||
{{Шаблон:Формуляр | {{Шаблон:Формуляр | ||
+ | |фотография=Россет_Дмитрий_Дмитриевич_(1889).jpg | ||
|дата рождения=1889 | |дата рождения=1889 | ||
|место рождения=г. Ленинград | |место рождения=г. Ленинград | ||
− | |||
|национальность=русский | |национальность=русский | ||
+ | |социальное происхождение=из дворян | ||
|профессия / место работы=военком и нач. политотдела 3-й авиабригады ЛВО, бригадный комиссар. | |профессия / место работы=военком и нач. политотдела 3-й авиабригады ЛВО, бригадный комиссар. | ||
+ | |место проживания=Пушкин, бульв Киквидзе, д.1 кв 27 | ||
+ | |пол=мужчина | ||
|партийность=член ВКП(б) в 1920-1937 гг. | |партийность=член ВКП(б) в 1920-1937 гг. | ||
+ | |расстрел=25.02.1938 | ||
+ | |место смерти=г. Ленинград | ||
+ | |источники данных=БД "Жертвы политического террора в СССР"; Ленинградский мартиролог т.8 (готовится к печати) | ||
|дата ареста 1=17.12.1937 | |дата ареста 1=17.12.1937 | ||
|осуждение 1=25.02.1938 | |осуждение 1=25.02.1938 | ||
|осудивший орган 1=Выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР в г. Ленинград | |осудивший орган 1=Выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР в г. Ленинград | ||
− | |приговор 1=ВМН | + | |приговор 1=ВМН (расстрел) |
− | |||
− | |||
− | |||
}} | }} | ||
Строка 18: | Строка 21: | ||
[[Категория:Ленинградский мартиролог]] | [[Категория:Ленинградский мартиролог]] | ||
[[Категория:Санкт-Петербург и Ленинградская обл.]] | [[Категория:Санкт-Петербург и Ленинградская обл.]] | ||
+ | [[Категория:Фотографии]] | ||
==Биография== | ==Биография== | ||
+ | |||
+ | Россет Дмитрий Дмитриевич, 49 лет, уроженец Петербурга, русский, из дворян, член ВКП(б) в 1920–1937, окончил 6 классов Коммерческого училища, Курсы усовершенствования начальствующего состава (КУНС) и Курсы усовершенствования высшего командного состава (КУВНАС) при Военно-воздушной академии, военком и нач. политотдела 3-й авиадесантной бригады ЛВО, бригадный комиссар, проживал: г. Пушкин Лен. обл., бульв. Киквидзе, д. 1, кв. 27. Арестован 17 декабря 1937. Приговорен 25 февраля 1938. Расстрелян 25 февраля 1938. | ||
+ | |||
+ | Фото с женой и дочерью | ||
+ | |||
+ | [[File:россет с семьей.jpg|400px]] | ||
+ | |||
+ | ==Из воспоминаний дочери== | ||
+ | |||
+ | Так сложилось, что папу я видела мало. Мы жили в Пушкине. Мама – актриса, работала в Ленинграде в Александринском театре. Папа – лётчик, военный комиссар, много работал, часто уезжал в командировки, а меня отвозили в Ленинград к бабушке. Папа приезжал туда, чтобы со мной повозиться. Хорошо запомнился один его приезд. Зимний вечер, заснеженная улица. Мне 4 года, на мне крохотные лыжи без палок, и папа учит меня кататься. Я очень стараюсь, но почему-то всё время падаю в снег, папа поднимает, ставит на ноги, но я снова и снова падаю, мы оба в снегу, мы смеёмся и нам очень-очень весело. Когда возвращаемся домой, я буквально полна воды, меня можно просто отжать. Все ахают, а мы с папой счастливы. | ||
+ | |||
+ | Однажды по приезде с гастролей мама нашла нашу квартиру в Пушкине опечатанной. Бабушка рассказала, что был короткий телефонный звонок от папы. Он странно сказал, чтобы принесли зубную щётку и мыло и – обрыв связи. Видно, так ему разрешили «сообщить» об аресте. | ||
+ | |||
+ | Мама бросилась на Литейный. В пустом узком тёмном коридоре простояла весь день под какой-то дверью. Там ей неожиданно сказали: «Уходите, забудьте этот дом, этот адрес, живите под своей фамилией». Мама как актриса была известна под девичьей фамилией Николя. Так нас спасли. Жизнь резко изменилась. Под каким-то предлогом маму уволили из театра. Мгновенно исчезли все друзья, все знакомые. Люди переходили на другую сторону улицы, чтобы не здороваться. Начались поиски работы, они продолжались бесконечно: куда бы мама не обращалась, хоть поломойкой, хоть уборщицей – всюду отказ. Жить было негде и не на что. Я жила у бабушки в комнате, а мама в этой же коммуналке спала в передней у входной двери. Там ходили люди, дверь всё время хлопала, было холодно, сильно дуло. Все наши вещи были опечатаны. Наступала нищета. Бабушка меня как-то кормила, я занималась музыкой, училась в немецкой «группе» и ничего не знала. | ||
+ | |||
+ | Мама всё-таки нашла работу на заводе медицинских инструментов «Красногвардеец». Там всё знали, но взяли уборщицей в сборочный цех. С перерывом на войну мама проработала там 38 лет, ушла на пенсию в должности заместителя начальника цеха. Несколько лет после ухода ей звонили и советовались по вопросам производства. | ||
+ | |||
+ | Во время войны мы были эвакуированы в Ташкент, там маму мобилизовали на военный завод «Красный Оксай». | ||
+ | |||
+ | Мы нищенствовали, мама ходила босиком с палкой, ноги были в ссадинах, переболела малярией, но никогда ни на что не жаловалась. Вокруг неё всегда были люди, к ней все очень тянулись, со всеми она умела разговаривать на «их языке» на любые темы. Иногда, приезжая к ней на обеденный перерыв, я видела вокруг неё каких-то оборванцев, какую-то шпану, мобилизованных зэков, которые завороженно слушали её рассказы о театре, об актёрах, о Ленинграде. | ||
+ | С работы мама целыми сетками приносила мне книги. На заводе была прекрасная библиотека, и я читала запоями. | ||
+ | |||
+ | После возвращения из эвакуации мы жили в большой коммунальной квартире в «надстройке», полутёмной комнате с окошком под потолком. Я поступила в хореографическое училище, окончив которое стала ведущей балериной (по «установке» – не в Ленинграде). Работала в других городах, и мама, естественно, приезжала на мои спектакли. Нашлись соседи, которые стали доносить, что мама часто уезжает, и её надо выселить и отнять комнату. Даже было заявление о «выписке», написанное её рукой. Мне мама написала: «Я не могу без тебя и не могу без Ленинграда». В 1971-м году 19 марта мамы не стало. | ||
+ | |||
+ | Я никогда не выписывалась из нашей комнаты, и у меня были серьёзные неприятности. Но главное – в театре я станцевала весь балетный репертуар. | ||
+ | |||
+ | Преступная система долго и умело обманывала людей. Многие не понимали, что вокруг происходит. Прозрение наступало, когда «врагами» оказывались знакомые, близкие люди, которых хорошо знали. | ||
+ | |||
+ | Светлана Дмитриевна Россет, | ||
+ | С.-Петербург, 8 августа 2011 г. |
Текущая версия на 22:32, 26 декабря 2023
- Дата рождения: 1889 г.
- Место рождения: г. Ленинград
- Пол: мужчина
- Национальность: русский
- Социальное происхождение: из дворян
- Профессия / место работы: военком и нач. политотдела 3-й авиабригады ЛВО, бригадный комиссар.
- Место проживания: Пушкин, бульв Киквидзе, д.1 кв 27
- Партийность: член ВКП(б) в 1920-1937 гг.
- Дата расстрела: 25 февраля 1938 г.
- Место смерти: г. Ленинград
- Дата ареста: 17 декабря 1937 г.
- Осуждение: 25 февраля 1938 г.
- Осудивший орган: Выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР в г. Ленинград
- Приговор: ВМН (расстрел)
- Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; Ленинградский мартиролог т.8 (готовится к печати)
Биография
Россет Дмитрий Дмитриевич, 49 лет, уроженец Петербурга, русский, из дворян, член ВКП(б) в 1920–1937, окончил 6 классов Коммерческого училища, Курсы усовершенствования начальствующего состава (КУНС) и Курсы усовершенствования высшего командного состава (КУВНАС) при Военно-воздушной академии, военком и нач. политотдела 3-й авиадесантной бригады ЛВО, бригадный комиссар, проживал: г. Пушкин Лен. обл., бульв. Киквидзе, д. 1, кв. 27. Арестован 17 декабря 1937. Приговорен 25 февраля 1938. Расстрелян 25 февраля 1938.
Фото с женой и дочерью
Из воспоминаний дочери
Так сложилось, что папу я видела мало. Мы жили в Пушкине. Мама – актриса, работала в Ленинграде в Александринском театре. Папа – лётчик, военный комиссар, много работал, часто уезжал в командировки, а меня отвозили в Ленинград к бабушке. Папа приезжал туда, чтобы со мной повозиться. Хорошо запомнился один его приезд. Зимний вечер, заснеженная улица. Мне 4 года, на мне крохотные лыжи без палок, и папа учит меня кататься. Я очень стараюсь, но почему-то всё время падаю в снег, папа поднимает, ставит на ноги, но я снова и снова падаю, мы оба в снегу, мы смеёмся и нам очень-очень весело. Когда возвращаемся домой, я буквально полна воды, меня можно просто отжать. Все ахают, а мы с папой счастливы.
Однажды по приезде с гастролей мама нашла нашу квартиру в Пушкине опечатанной. Бабушка рассказала, что был короткий телефонный звонок от папы. Он странно сказал, чтобы принесли зубную щётку и мыло и – обрыв связи. Видно, так ему разрешили «сообщить» об аресте.
Мама бросилась на Литейный. В пустом узком тёмном коридоре простояла весь день под какой-то дверью. Там ей неожиданно сказали: «Уходите, забудьте этот дом, этот адрес, живите под своей фамилией». Мама как актриса была известна под девичьей фамилией Николя. Так нас спасли. Жизнь резко изменилась. Под каким-то предлогом маму уволили из театра. Мгновенно исчезли все друзья, все знакомые. Люди переходили на другую сторону улицы, чтобы не здороваться. Начались поиски работы, они продолжались бесконечно: куда бы мама не обращалась, хоть поломойкой, хоть уборщицей – всюду отказ. Жить было негде и не на что. Я жила у бабушки в комнате, а мама в этой же коммуналке спала в передней у входной двери. Там ходили люди, дверь всё время хлопала, было холодно, сильно дуло. Все наши вещи были опечатаны. Наступала нищета. Бабушка меня как-то кормила, я занималась музыкой, училась в немецкой «группе» и ничего не знала.
Мама всё-таки нашла работу на заводе медицинских инструментов «Красногвардеец». Там всё знали, но взяли уборщицей в сборочный цех. С перерывом на войну мама проработала там 38 лет, ушла на пенсию в должности заместителя начальника цеха. Несколько лет после ухода ей звонили и советовались по вопросам производства.
Во время войны мы были эвакуированы в Ташкент, там маму мобилизовали на военный завод «Красный Оксай».
Мы нищенствовали, мама ходила босиком с палкой, ноги были в ссадинах, переболела малярией, но никогда ни на что не жаловалась. Вокруг неё всегда были люди, к ней все очень тянулись, со всеми она умела разговаривать на «их языке» на любые темы. Иногда, приезжая к ней на обеденный перерыв, я видела вокруг неё каких-то оборванцев, какую-то шпану, мобилизованных зэков, которые завороженно слушали её рассказы о театре, об актёрах, о Ленинграде. С работы мама целыми сетками приносила мне книги. На заводе была прекрасная библиотека, и я читала запоями.
После возвращения из эвакуации мы жили в большой коммунальной квартире в «надстройке», полутёмной комнате с окошком под потолком. Я поступила в хореографическое училище, окончив которое стала ведущей балериной (по «установке» – не в Ленинграде). Работала в других городах, и мама, естественно, приезжала на мои спектакли. Нашлись соседи, которые стали доносить, что мама часто уезжает, и её надо выселить и отнять комнату. Даже было заявление о «выписке», написанное её рукой. Мне мама написала: «Я не могу без тебя и не могу без Ленинграда». В 1971-м году 19 марта мамы не стало.
Я никогда не выписывалась из нашей комнаты, и у меня были серьёзные неприятности. Но главное – в театре я станцевала весь балетный репертуар.
Преступная система долго и умело обманывала людей. Многие не понимали, что вокруг происходит. Прозрение наступало, когда «врагами» оказывались знакомые, близкие люди, которых хорошо знали.
Светлана Дмитриевна Россет, С.-Петербург, 8 августа 2011 г.