Оболенская Кира Ивановна (1889)

Фотография центра "Возвращенные имена"

• Дата рождения: 6 марта 1889 г.
• Место рождения: Седлецкая губ., г. Грубешов
• Пол: женщина
• Национальность: русская
• Образование: высшее
• Профессия / место работы: преподаватель иностранных языков, неполная средняя школа г. Боровичи (1937)
• Место проживания: г. Ленинград, Можайская ул., д. 28, кв. 9 (1930); Новгородская обл., Боровичский р-н, г. Боровичи (1937)
• Партийность: беспартийная

• Дата расстрела: 17 декабря 1937 г.
• Место смерти: г. Боровичи

Аресты

• Дата ареста: 14 сентября 1930 г.
• Обвинение: "потенциально является идеологической базой для недокорчевания пока нашей внешней и внутренней контрреволюции"
• Осуждение: 15 января 1931 г.
• Осудивший орган: тройка ПП ОГПУ в ЛВО
• Статья: 58-11
• Приговор: 5 лет ИТЛ
• Место отбывания: Ленинград, тюрьма (13.09.1930—1931 гг.), Кемь
• Дата освобождения: 1932 г.
• Основания освобождения: досрочно

---

• Дата ареста: 20 октября 1937 г.
• Обвинение: "активная борьба с советской властью"
• Осуждение: 10 декабря 1937 г.
• Осудивший орган: тройка при УНКВД по Ленинградской обл.
• Приговор: ВМН (расстрел)

---

• Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; Книга памяти Новгородской обл.; Ленинградский мартиролог; БД «Новомученики и исповедники Русской Православной Церкви XX века»

  ---

• Примечание: бывшая княгиня. В 1937 г.

Возвращенные имена

Оболенская Кира Ивановна, 1889 г. р., уроженка г. Грубешов Седлецкой губ. (Польша), русская, б. княжна, беспартийная, библиотекарь 73-й школы, проживала: г. Ленинград, Можайская ул., д. 28, кв. 9. Арестована 14 сентября 1930 г. Тройкой ПП ОГПУ в ЛВО 15 января 1931 г. осуждена по ст. 58-11 УК РСФСР на 5 лет концлагеря. Отправлена этапом в Кемь. В 1932 г. досрочно освобождена. В 1937 г. преподавала иностранные языки в неполной средней школе г. Боровичи Лен. обл. Арестована 20 октября 1937 г. Особой тройкой УНКВД ЛО 10 декабря 1937 г. приговорена к высшей мере наказания. Расстреляна в г. Боровичи 17 декабря 1937 г.

---

КИРА ИВАНОВНА ОБОЛЕНСКАЯ

Многие годы не могла я примириться с внезапным исчезновением тети Киры. Я ее любила и верила, что она жива, что она где-нибудь в далеком монастыре — ведь не может такой прекрасный человек пропасть бесследно.

У моего прадеда, Георга фон Ольдерогге, были три дочери. Старшая, Елизавета, вышла замуж за Ивана Дмитриевича Оболенского. Младшая, Евгения, — за Александра Теофиловича Барановского. У Оболенских были две дочери и пятеро сыновей. У Барановских — сын и дочь (моя мама). Выйдя в отставку, мой прадед купил в Муроме небольшой дом с садом. Обе семьи лето проводили вместе в Муроме, а зимой продолжали встре­чаться в Петербурге. Дети Оболенских и Барановских росли вместе, во взаимном уважении, и очень любили друг друга.

Иван Дмитриевич принадлежал к родовитой, но обедневшей семье князей Оболенских. Моя мама вспоминала, что он был очень похож на Болконского-отца, такой же строгий, требовательный. Сам военный, он и своих сыновей хотел видеть только военными. Они пошли в военные корпуса — не в «белоподкладочные», а в более скромные, но и там требовались денежные средства на содержание и обмундирование. (Я очень хорошо помню фотографию сыновей Оболенских — стоят мальчики в ряд.) А Иван Дмитриевич имел мизерный по тем временам доход. Жили Оболенские на 6-м этаже очень скромной квартиры на Можайской улице. Как же радовался Иван Дмитриевич, когда его пятнадцатилетняя дочь Кира смогла устроиться преподавателем в школу и прибавила свой небольшой заработок к бюджету семьи!

Грянула мировая война, на ее фронтах погибли двое сыновей Оболенских. Их отец сразу сильно сдал, и Кира Ивановна стала опорой семьи.

Я помню тетю Киру с 1925 г. В то время мы жили в просторной квартире в доме 38/9 на углу Сергиевской (ул. Чайковского) и Воскресенского (пр. Чернышевского). Семью из семи человек содержал мой отец. Он окончил два института и был, по-видимому, хорошим инженером и специалистом — его приглашали консультантом в разные проектные организации. По праздникам в нашем доме собиралось много друзей и родных — художников, музыкантов, артистов. До сих пор мои друзья детства вспоминают Рождество в нашем доме — нарядную елку до потолка, праздничную суету, подарки. А в Пасху — длинный стол, накрахмаленная скатерть, белоснежные салфетки, горка ярких яиц и вазочки с гиацинтами. А как вкусно пахло! Бабушки соревновались в приготовле­нии вкусных угощений. Было тепло и радостно. И в семейные праздники, и по будням, когда только могла, приходила наша любимая тетя Кира. Она была теплый, добрый, милый, ласковый и уютный человек — бывают такие люди. Одевалась скромно, голос у нее был какой-то мягкий, негромкий. Они с мамой подолгу беседовали на разные темы. (Мой дедушка, Александр Теофилович Барановский, человек широко образованный, дороживший перепиской со Львом Толстым, полушутя утверждал, что по уму и тактичности тетя Кира — «приятное исключение среди женщин».) А детей тетя Кира радовала вниманием к детским заботам — дарила нам интересные книги и открытки.

Я помню, как мы с тетей Кирой сидели у нас на балконе. Начинался вечерний благовест — колокольный звон Сергиевского собора, церкви Всех Скорбящих, собора Косьмы и Демьяна, Спасо-Преображенского собора… Мы молча слушали, и потом тетя Кира мне говорила: «Как в такой вечер приятно слушать их голоса». Может быть, с тех пор и потому я очень люблю вечер, сумерки, что всегда вспоминаю, как мы тогда сидели вместе, слушали.

Потом тетя Кира исчезла, перестала к нам приходить. Я спрашивала, где она, и мама, не желая говорить правду, сказала, что она ушла в монастырь. Мы понимали: от нас требуется уничтожить память о ней, о ее братьях-офицерах. Помню, когда я пошла в школу, бабушка мне сказала: «Пожалуйста, не говори никому, что у дедушки письма графа Толстого». И эти письма были уничтожены. И фотография Оболенских, где мальчики стоят все в мундирах (старший, Борис, уже кончил кадетский корпус, а младшие еще были в корпусе) и сам Иван Дмитриевич рядом, — всё было уничтожено.

Но моя мама назвала своих детей именами Оболенских: сына — в честь Вадима, а меня — в честь тети Киры. И я рада носить это имя.

Кира Константиновна Литовченко, С.-Петербург

В качестве комментария к воспоминаниям К. К. Литовченко мы приводим три документа из дела о ленинградском аресте и осуждении Оболенской (архив «Ленинградского мартиролога», копия).

Из протокола допроса от 15 сентября 1930 г.

(допросил и записал оперуполномоченный 2-го отделения Особого отдела ПП ОГПУ в ЛВО Орешников)

Я не отношу себя к разряду людей, разделяющих платформу Советской власти. Мои разногласия с Конституцией советской начинаются от вопроса об отделении церкви от государства. Себя я отношу к «сергиевцам», т. е. к людям, придерживающимся чистоты православия. От единомыслия с направлением советской государственности отказываюсь. Я считаю себя обязанной быть лояльной к Советск[ой] власти, в то же время, потому что служу ей и тем самым имею некое материальное обеспечение. На службе я являюсь биб­лиотекарем, от непосредственного общения с молодежью я изолирована самим характером своей работы, так как я являюсь классификатором. Общественной работы я никакой не несу и ее избегаю, довольна тем, что моя служба поглощает много времени и не заставляет меня проявляться активно на общественном фоне школьной жизни. Должна заявить, что с моими воззрениями общест­венными и политическими я, естественно, не могу в советском духе нести общественной работы. С политикой Советской власти в области сел[ьско]хоз[яйственной] жизни страны не согласна. Раскулачивание считаю мерой несправедливой по отношению к крестьянcтву, карательную политику Совет­ск[ой] власти, как террор и пр., считаю неприемлемыми для гуманного и цивилизованного государства. Своими мыслями и настроениями я кроме семьи — матери, сестры и брата — ни с кем не делилась. Брат мой человек новой формации и у меня с ним отношения сдержанные. Категорически заявляю, что кроме семьи ни с кем своими настроениями и политическими взглядами не делилась. Переписку с заграницей вела с теткой Чебышевой и с братом, кот. эмигрировал с начала революции во Францию и сейчас там служит на ска­ковом ипподроме наездником. Никаких к. р. группировок, организаций или отдельных лиц, активно враждебно настроенных к Советск. власти, я не знаю, но одновременно заявляю, что называть какие бы то ни было фамилии, если бы речь шла об их причастности к политическому криминалу против Сов. власти, считаю недостойным себя, ибо знаю, что это в условиях со­ветск. действительности навлекло бы для них неприятности, вроде арестов, высылок и т. п.

[Подпись] К. Оболенская

Ходатайство Анны Ильиничны Елизаровой-Ульяновой

об освобождении арестованной Оболенской

Учительницу школы в поселке «Самопомощь» Киру Ивановну Оболенскую я знала в 1904—7 годах, когда жила на станции Саблино и часто бывала в Поповке. Знала ее как человека трудящагося со школьной скамьи, ничем не проявлявшаго своего княжескаго происхождения. Теперь, когда она является единственной поддержкой старухи матери, потерявшей во время мировой войны двоих сыновей, я поддерживаю ходатайство матери освободить ее дочь, — в том случае, конечно, — на что я надеюсь, — что К. Ив. Оболенская не принимала участия ни в каких противосоветских политических выступлениях.

А. Елизарова-Ульянова.

Партстаж с 1898 г.

Партбил. № 0001150

5/X [19]30 г.

Москва, Манежная, 9.

Телеф. 321-08

МЕМОРАНДУМ

на гр[ажданку] ОБОЛЕНСКУЮ Киру Ивановну, осужденную по

делу № 70943 ТРОЙКОЙ при ПП ОГПУ в ЛВО.

Гр-ка ОБОЛЕНСКАЯ Кира Ивановна, б. княжна, осуждена за ведение к-р агитации, церковница тихоновского толка. Для вербовки не подходит. Особым ограничениям не подлежит.

Пом. нач. 2 отд. ОО

(Янишевский)

В марте 1931 г. Меморандум был направлен в Кемь вместе с осужденной на 5 лет концлагеря Оболенской. Так, несмотря на ходатайства своей матери, Елизаветы Георгиевны, и сестры Ленина, Кира Ивановна попала на Беломорстрой. Работала в лагерной больнице, что-то преподавала заключенным. Была переведена в Свирьлаг. В 1934 г. досрочно освобождена. В 1934—1935 гг. работала в Маловишерской и Соминской больницах. В 1936 г. поселилась в Боровичах, преподавала немецкий язык в школе. Была вновь арестована как член «контрреволюционной организации церковников» и расстреляна в Боровичской тюрьме. Место захоронения расстрелянных в Боровичах неизвестно.

Биографические справки о Кире Ивановне Оболенской есть в Борович­ской и Новгородской книгах памяти жертв политических репрессий, в настоящем томе «Ленинградского мартиролога» (с. 138). О «Бойне в Боровичах» рассказано также в кн. М. Н. Петрова «Крест под молотом» (Великий Новгород, 2000. С. 276—279).

Материалы о новомученице Оболенской, расстрелянной по одному делу с Екатериной Арской, передал в Историко-каноническую комиссию С.-Петер­бургской епархии свящ. Владислав Кумыш (см. об Арской с. 24, 507—510 настоящего тома). Им же написана обширная статья о Кире Ивановне для журн. «Церковный вестник» (2002. № 1—2. С. 41—48).

Анатолий Разумов

---

Фотографии и документы

• 

  Екатерина Андреевна Арская с мужем Петром Николаевичем Арским. 1900

• 

  Лист протокола Особой тройки УНКВД ЛО с решением о расстреле Киры Ивановны Оболенской и Екатерины Андреевны Арской

Места проживания

Седлецкая губ.
Дата начала: 1904 г.
Первые шесть лет после окончания института (в то время она жила с семьей в Седлецкой губернии, где служил ее отец) она дает частные уроки в качестве домашней учительницы. Впоследствии учительство стало главным занятием ее жизни. В 1906г. семья Оболенских переезжает в Петербург, по причине выхода на пенсию отца
Санкт-Петербург, ул. Можайская, 28-9
1906—1930 гг.
Благодаря переезду в Петербург, Кира Ивановна получила возможность широкой преподавательской деятельности. К этой работе ее побудило глубокое религиозной чувство и искреннее желание служить ближнему. Она никогда и нигде не подчеркивала своего княжеского происхождения и не требовала к себе особого отношения, оставаясь везде человеком простым и исполненным ровного желания доброделания. В 1910г. Кира Ивановна становится учительницей в бесплатной школе для бедных, преподает в ряде других школ города. В этих трудах застала Киру Ивановну Первая мировая война. На ее фронтах погибли два ее брата Вадим и Борис. Потеря горячо любимых братьев не только отозвалась глубоким страданием в ее душе, но может быть, впервые заставила ее остро прочувствовать временный характер всего происходящего, по-новому осмыслить свою жизнь. В сентябре 1916г. Кира Ивановна поступает на высшие курсы французского языка, которые оканчивает в мае 1917г. С 1918-1930гг. она работает преподавателем и библиотекарем в школах Петербурга.
Революция внесла в жизнь Оболенских новые личные беды. В 1918г. родной брат Киры Ивановны Юрий вступил в Добровольческую армию и в 1920г. погиб в бою, в том же году другой брат — Павел был арестован, ему чудом раненному удалось бежать из ЧК прямо из-под расстрела и эмигрировать за границу (это обернулось пожизненной разлукой с семьей). В 1920г. умер отец, не выдержавший выпавшими на его долю испытаниями. Заботы о семье (престарелой матери и больной сестры), легли на плечи Киры Ивановны, которая зарабатывала средства к жизни преподаванием
Ленинградская о.
1934—1936 гг.
Новгородская о., г. Боровичи
1936—1937 гг.
В 1936г. Кира Ивановна переезжает в Боровичи, где вновь начинается ее педагогическая деятельность, она преподает иностранные языки в неполной средней школе. Боровичи в то время были местом ссылки духовенства и мирян Ленинграда и окрестностей. В городе в то время проживал владыка Гавриил (Воеводин), с которым она поддерживала духовную связь

Публикации

1. Выписка из журнала заседания Священного Синода Русской Православной Церкви от 7 мая 2003 года под председательством Патриарха Алексия II.
2. Нестор (Кумыш), иеромонах. Новомученики Санкт-Петербургской епархии. СПб. : Сатис, Держава. 2003.
С. 232-244.
3. Ленинградский мартиролог, 1937-1938: Книга памяти жертв политических репрессий. Т. 5. 1937 год. СПб., 2002.
С. 138.
4. Новомученица княжна Кира Ивановна Оболенская// Церковный Вестник. 2003. N 5.
С. 9.