Воль Иван Иванович (1910)

  • Дата рождения: 1910 г.
  • Место рождения: Ленинградская обл., г. Луга
  • Пол: мужчина
  • Профессия / место работы: без определенных занятий
  • Место проживания: без определенных занятий и места жительства.
  • Дата расстрела: 9 сентября 1937 г.
  • Место смерти: г. Ленинград
  • Мера пресечения: арестован
  • Дата ареста: 31 июля 1937 г.
  • Обвинение: как социально-опасный элемент
  • Осуждение: 4 сентября 1937 г.
  • Осудивший орган: особая тройка при УНКВД по Ленинградской обл.
  • Приговор: ВМН (расстрел)

Возвращенные имена

Воль Иван Иванович, 1910 г. р., уроженец г. Луга Лен. обл., без определенных занятий и места жительства. Арестован 31 июля 1937 г. Особой тройкой УНКВД ЛО 4 сентября 1937 г. приговорен "как социально-опасный элемент" к высшей мере наказания. Расстрелян в г. Ленинград 9 сентября 1937 г.

ИВАН ИВАНОВИЧ ВОЛЬ

Мой отец, Иван Иванович Воль, расстрелян 9 сентября 1937 г. как «социально-опасный элемент» (приговорен к ВМН 4 сентября 1937 г. Тройкой УНКВД ЛО).

Мне было 4 года. Я очень мало помню отца. Помню, как гуляла с ним в парке, и он дал мне деньги на мороженое — я сама купила мороженое, а он стоял у дерева и ждал. Помню, как топилась печка, и он держал меня на коленях, а бабушка, его мама, сидела рядом. Помню, как мы с мамой навестили его в тюрьме (но то, что это была тюрьма, я тогда не знала) — я бегала по дощатому дивану, а папа был за мелкой решеткой и плакал.

Отец отца умер в 1916 г., поэтому папа рано начал работать и помогал семье. Мама говорила, что он был бескорыстным, добрым. К маминому отцу он приезжал всегда с небольшими подарками, и дедушка говорил, что даже от своих сыновей он не всегда имел такое внимание, как от зятя. Мама не знала, что отца расстреляли — ей сказали, что осужден на много лет. Мама снова вышла замуж, меня удочерили, и связь с родственниками моего отца была утрачена. Я выросла без ласки отца. (Со вторым мужем мама разошлась во время войны, умер их общий ребенок, и он нашел на фронте другую. Так что я, хоть и была удочерена, фактически осталась только с мамой.)

После войны маме кто-то сказал, что, скорее всего, мой отец расстрелян. Но точно я узнала об этом только в 1996 г., когда отца реабилитировали.

Лидия Викторовна Бояршина, С.-Петербург

Почему до сих пор не опубликованы имена граждан, расстрелянных по приговору внесудебных органов

4 сентября 1937 г. Особая тройка УНКВД ЛО приговорила к расстрелу 270 человек и решила отправить в лагеря 29 человек (протоколы заседаний № 31—33).

Имена 89 человек, расстрелянных в Ленинграде 8 сентября 1937 г. согласно протоколу № 31, опубликованы в 1-м томе «Ленинградского мартиролога». (9 человек, согласно тому же протоколу, расстреляны в Новгороде.)

9 сентября 1937 г. в Ленинграде тайно расстреляли 155 человек согласно протоколам № 32 и 33. (16 человек, согласно тем же протоколам, расстреляны в Новгороде; 1 человек — в Ленинграде, в 1938 г.) Среди этих 155 человек был и Иван Иванович Воль. Имена других расстрелянных до сих пор не обнародованы. Дело в том, что протоколы № 32 и 33, согласно которым расстреляны «уголовники и социально опасные элементы», хранятся ныне в архиве Управления внутренних дел (ГУВД) С.-Петербурга.

Ежовская репрессивная кампания проводилась, как известно, и Управлением госбезопасности (УГБ), и Управлением рабоче-крестьянской милиции (УРКМ) НКВД. Ленинградская милиция в короткое время задержала и арестовала в качестве «уголовников и социально опасных элементов» множество лиц. Материалы на этих подозреваемых в совершении правонарушений (от разбойного нападения до административных нарушений) были оформлены в виде материалов для заседаний Тройки УНКВД ЛО. Затем всех этих людей по плану расстреляли или отправили в лагеря (иногда — через неделю-две после задержания). Именно так и отчитался за 1937 год перед новоназначенным начальником УНКВД ЛО М. И. Литвиным об «изъятии уголовного и социально опасного элемента» В. Н. Гарин, руководивший репрессивной операцией в Ленинграде: «Аппаратом Управления Милиции изъято и осуждено Особой Тройкой УНКВД ЛО 7289 чел. [...]; осуждено: по I категории — 2891 чел., по II категории — 4229 чел.» (полностью «Справка о выполнении оперативного приказа № 00447 наркома внутренних дел СССР» от 25 января 1938 г. будет опубликована в 5-м томе «Ленинградского мартиролога»). В той же Справке Гарин привел и другие цифры: «уголовников по первой категории арестовано и осуждено 2905 человек, по второй категории — 4209 человек, всего — 7114 человек». Как подсчитывали в НКВД, нам не известно. Но и те, и другие отчетные цифры отличаются от полученных нами при подсчете по сводной таблице протоколов Тройки, хранящихся в архиве ГУВД С.-Петербурга: 3041 «уголовник и социально опасный элемент» приговорен к расстрелу, 3587 — отправлены в лагеря. Соответственно по месяцам: август — 629/58 (7 протоколов); сентябрь — 997/244 (12 протоколов); октябрь — 800/1000 (20 протоколов); ноябрь — 198/1000 (12 протоколов); декабрь — 417/1285 (18 протоколов).

Пока нам удалось исследовать 7 протоколов с именами «уголовников и социально опасных элементов» (№ 5, 8, 11, 15, 19 и 23 — все за август 1937 г.). Все они озаглавлены как протоколы заседания Тройки (в отличие от Особой тройки) УНКВД ЛО, а утверждены нач. УНКВД ЛО Заковским, 2-м секретарем обкома ВКП(б) Смородиным и Прокурором Лен. обл. Позерном. Прокуратурой С.-Петербурга рассматривается наше заявление на предмет возможной реабилитации граждан, которые расстреляны и отправлены в лагеря согласно постановлению Тройки УНКВД ЛО от 15 августа 1937 г. (протокол № 5). Однако при любом решении Прокуратуры имена всех граждан, тайно «осужденных» внесудебными органами, должны быть обнародованы. Им не предъявлялось обвинение по соответствующей статье УК РСФСР, их дела не рассматривались в судебном заседании, а формулировки обвинения, приведенные в протоколах заседания Тройки УНКВД ЛО, как правило, не соответствуют жестокости наказания. К примеру, судя по протоколу № 5, —
И. Б. Борисов обвинялся в том, что дважды нарушил подписку о невыезде и «около 2-х часов ночи в садике на ул. Комсомола со спавшего пьяного гражданина Голубева снял ботинки, с которыми и был задержан постовым милиционером»; в таком же правонарушении обвинялся Н. г. Клименов;
И. С. Викторов обвинялся в попытке квартирной кражи; Н. В. Зайцева обвинялась в краже носильных вещей и попытке сбыть их на рынке и т. д.

В ряде случаев граждане, «осужденные» Тройкой как «уголовники и социально опасные элементы», уже реабилитированы. Среди них — И. И. Воль, отбывший наказание и не успевший даже устроиться на работу после освобождения. Среди них — заключенные ИТК № 1 Н. И. Арефьев, М. А. Лыков, Б. П. Семигановский и В. М. Шахов, обвинявшиеся в том, что они, находясь в заключении, создали к.-р. группу «Масонская ложа» (все расстреляны согласно протоколу Особой тройки № 151 от 15 ноября 1937 г., хранящемуся ныне в архиве ГУВД; все реабилитированы 20 июля 1989 г.). Эти имена публикуются в данном томе только благодаря обращениям к нам родных погибших при одном из посещений Левашовского мемориального кладбища.

А. Разумов, Ю. Груздев