Гаген-Торн Нина Ивановна (1900)

Фотография из БД Красноярского общества "Мемориал"
  • Дата рождения: 1900 г.
  • Варианты ФИО: Торн Нина Ивановна
  • Место рождения: г. Санкт-Петербург
  • Пол: женщина
  • Образование: высшее
  • Профессия / место работы: фольклорист, этнограф, педагог (русский, остяцкий языки, география), секретарь редакции ж. "Советская этнография"; фольклорист, этнограф, педагог (русский, остяцкий языки, география), в 1947 защитила канд. дисс.
  • Место проживания: г. Москва; г. Ленинград
Аресты
  • Мера пресечения: арестована
  • Дата ареста: 17 октября 1936 г.
  • Статья: 58-10
  • Приговор: 5лет ИТЛ. Срок отбывала на Колыме, затем в ссылке в Курганской обл.
  • Дата реабилитации: 1956 г.
  • Мера пресечения: арестована
  • Дата ареста: 30 декабря 1947 г.
  • Обвинение: 58-10, ч.1
  • Осуждение: 17 апреля 1948 г.
  • Осудивший орган: ОСО при МГБ СССР
  • Приговор: 5лет ИТЛ, отбывала в Темлаге, в 1952 направлена на "вечное поселение" в Красноярский край, осв. _16.04.1954_ по амнистии
  • Дата реабилитации: 1956 г.
  • Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; Люди и судьбы. Биобиблиографический словарь востоковедов-жертв политического террора в советский период. СПб. 2003; БД Красноярского общества "Мемориал"; Люди и судьбы. Биобиблиографический словарь востоковедов-жертв политического террора в советский период СПб.2003

Репрессированные родственники

бывший муж https://ru.openlist.wiki/Шейнманн_Юрий_Михайлович_(1901)

Биография

Фрагменты из воспоминаний Нины Гаген-Торн // электронная библиотека Александра Белоусенко

подруга https://ru.openlist.wiki/Тагер_Елена_Михайловна_(1895)

первый срок отбывала с https://ru.openlist.wiki/Гринберг_Берта_Михайловна_(1901) https://ru.openlist.wiki/Джапаридзе_Людмила

встречала https://ru.openlist.wiki/Шухаев_Василий_Иванович_(1887)

"Театр процветал: в лагерях были народные артисты, певцы, художники. Художник Шухаев писал декорации в магадан­ском Доме культуры. Я видела, как он, высокий и худой, шел по Магадану, сутулясь в своей телогрейке: стрелок с автома­том вел его из Дома культуры в барак"

второй срок отбывала в Темлаге вместе с https://ru.openlist.wiki/Ивинская_Ольга_Всеволодовна_(1912)

"Как всегда с новым этапом, суета, груда вещей на полу, размещение по нарам. Мне указали: вон Ивинская, та самая! Она стояла в распахнутом бушлате, что-то взволнованно говоря, кому-то доказывая: - Так нельзя, ну просто немыслимо! — Платок сполз у нее с головы, открыв пышные светлые волосы. — Ольга Всеволодовна, - позвала ее какая-то женщина, - вот свободное место на нижних нарах. - Ну и слава Богу! - просияла она, подхватив свой чемодан. Мы познакомились с ней на следующий день. - Я встречалась с Борисом Леонидовичем у Андрея Белого. А после войны раз заходила к нему на Лаврушинский, - ска­ зала я ей. - Могли бы мы с вами и там встретиться, а вот где пришлось. — Да, лучше бы там... Меня, вероятно, дома не было. - Скажите, где Борис Леонидович, что с ним? — Я от него ничего не имею, но мама моя писала, что он где-то под Вяткой, здоров. Обещала переслать его открытку. Через несколько дней она получила и письмо, и огром­ ную посылку. Щедрой рукой угощала всех, устроила целый литературно-гастрономический пир на своих нарах. Мы, че­ ловек пять, сидели, поджав ноги, на нарах, пили чай, слушали стихи — она знала очень много стихов Бориса Леонидовича. Говорила о нем, забавно и мило изображала, как он на даче рас­ кланивается с деревьями, беседует с кошками. Рассказывала, что у нее есть сиамский кот, которого он очень любит. Она умела видеть смешное и рассказать о смешном. Не только рассказать, передать интонации Бориса Леонидовича, жесты и выражения в быту. И нежность, и восхищение Пастернаком передавались ею в одежде шутки. Мне это очень нравилось. Ольге Всеволодовне пришло письмо из дома, в нем от­ крытка, написанная почерком Бориса Леонидовича, — несколь­ ко теплых, заботливых слов, без пометки — от кого и откуда, и фотография ее детей. — Это — Ирочка, от первого брака, а это Митрон, — сияя, показывала она. - Какой большой стал! Я рассматривала тонкое, задорное личико девушки и пуче­ глазого мальчика. — Пожалуй, он похож на Бориса Леонидовича... — Да, находят, что похож, - кивнула она пушистой голо­ вой, - и Борис Леонидович очень любит его... Рассказы полны бытовых подробностей, овеяны светом прошлого счастья... Только уже выйдя из лагерей, я узнала, что у Бориса Леонидовича другая жена, что та жила с ним в Переделкине, и что Митя-Митрон вовсе не сын Пастернака. Ольга Все­ володовна — «вторая действительность», как сказал Борис Леонидович. Ивинская реализовала в прошлое несостоявшуюся мечту. Это не единственный случай в лагерях, я уже писала об этом."

https://ru.openlist.wiki/Карсавина_Ирина_Львовна_(1906)

"- В двадцать втором году его выслали за границу, вме­ сте с Лосским и другими профессорами-немарксистами. Дочь была тогда еще девочкой. Попали они в Париж, она училась в Сорбонне, расскажет о Франции, об отце... Карсавина — сухонькая, черненькая, как галка, на отца не похожа. Тот был красавец с кудрями и огненным взглядом. Я слушала его лекции под портретом Владимира Соловьева Ирина Львовна пришла. Села, подергивая плечами. Быстрые, сухощавые ручки ее все время двигались. Глаза, тем­ ные и горячие, как у отца, смотрели едко и настороженно. Она держалась a quatre épinglés*, как говорят французы. И сама по­ ходила на француженку. Об отце рассказывала. Они долго жили в Париже, в тесноте эмиграции, тяготившей его. Она не лю­ била эмиграцию, но любила Париж, Сорбонну, острые блюда и острые разговоры французской интеллигенции. Она осталась в Париже, когда отец и мать перебрались в Литву. Отец стал профессором Вильнюсского университета, специалистом по истории литовского языка, литовские ученые обращались к нему за консультацией. Написал на литовском языке «Историю европейской культуры» в семи томах. - Как жаль, что на литовском, - сказала Таня, — ведь мало кто сможет прочесть. — Отец говорил: кому надо, тот выучит язык и прочтет. - А как он смотрел на историю европейской культуры? Как Шпенглер, ждал «заката Европы» или нет? — Я не читала, меня мало интересует история культуры. Знаю, что говорил о росте государства, проводя аналогию с го­ сударством Древнего Египта. Он стал интересоваться егип­ тологией одно время. А меня, знаете, мало интересовали эти экскурсы в прошлое. Не люблю абстрактных философических построений, — она засмеялась, подергиваясь. — Ему, вероятно, тоже сейчас не до абстракций. В 70 лет попасть в лагеря... Вряд ли выживет долго... - Он когда же попал? — Когда ваши советские войска освободили Литву. Я имела глупость приехать к ним в гости из Франции. Взяли его и меня... Мама осталась одна. Она писала мне, что отец в Абези, - губы ее опять передернулись, горько и зло. - Я давно не имею ве­ стей о нем... Впрочем, это естественно... В германских лагерях стариков сжигали живьем. Здесь, кажется, не сжигают, но все равно они умирают. Говорить с ней было трудно, временами казалось, она на грани бреда. Относительно отца она оказалась права: Лев Платонович Карсавин умер в лагерной больнице. Впоследствии я узнала от мужчин, с ним сидевших, и от врача, который анатомировал его тело, что до последнего дня он интересовался не своей судьбой, а культурой человечества. Это — он выдержал. На анатомиче­ ском столе лежал старик с лицом прекрасным и значительным."

https://ru.openlist.wiki/Шатерникова_Татьяна_Михайловна_(1903)

"- Вас ищет Шатерникова... Больная, не ходит, на носилках принесли в четвертый барак. — Шатерникова! Мы сутки провели с ней в московской пересылке. Только сутки, но и за сутки можно многое учуять в человеке: соприкос­ новение обостряется на грани неведомого. И вот снова скрести­ лись дороги. Побежала в барак. Большая, красивая, она лежала, тяжело распластавшись на нарах. Протянула мне руки: — Вот и встретились! А я совсем инвалидом стала — вспых­ нул старый бруцеллез и свалил меня. Мы обнялись. - Татьяна Михайловна! Как же вы? Что же вы?! - Да вот, дали костыли, кое-как на них двигаюсь. Но ино­ гда такая судорога в ноге, что лежу как бревно, - усмехнулась она. - Лучше расскажите, как вы? Неподвижная, она не потеряла способности думать, сме­ яться, радоваться принесенным цветам или острой красоте за­ катного неба. Сохранила великое умение — уйти из лагерей. Мы подружились на годы, все время боясь: а вдруг разлучат навсег­ да? Как на фронте, в лагере дружба острее оттого, что может в любую минуту оборваться. Тонкие руки Татьяны Михайловны освещены косым лучом из окна за нарами: она лепит фигурки животных. Из глины, из мягкого хлеба, из проволоки и ваты. Как антитеза лежанию, фи­ гурки всегда в движении - кошка в прыжке, собака в напряжен­ ной стойке над дичью или в лае, лошади в стремительном беге. Она лежит, смотрит строгими, пристальными глазами и лепит. - Не думала, занимаясь научной работой, что я - непроя- вившийся скульптор, а вот оказалось, - усмехается она, когда проходящие мимо нар женщины умиляются на зверюшек."

https://ru.openlist.wiki/Урина_Рахиль_Мордуховна_(1893)

"- Я выросла в Восточной Сибири. Поэтому и отец мой, еврей, звался Афанасием, в Сибири это привычное имя. У него и у мужа были большие торговые связи на Тихом океане... Туманятся печальные глаза... Не расспрашиваю дальше, я уже слышала, что муж и сын ее погибли. Умолкая, она наводит порядок. Лагерное дело, каптерка - для нее это возможность помочь людям, она несет свою по­ мощь охотно и безотказно. Она деловито-добра и мужественна. И к ней приходят за помощью."

https://ru.openlist.wiki/Голованова_Екатерина_Ильинична_(1896) "- Похоже на наше, - говорит Катя Голованова, лидер православной церкви. — Очень похоже... Так руки складывать только, кажется, ни к чему. Ну, каждый по-своему молится, все перед Богом равны... А пение у них хорошее... У самой Кати прекрасный голос, и петь она мастерица."

https://ru.openlist.wiki/Андреева_Алла_Александровна_(1915)

"Пришел новый этап. — Нет ли художниц? — спросила Надя Лобова. - Я художница, - откликнулась молодая женщина в «воль­ ном» свитере. У нее удлиненные прозрачные глаза, нервный рот и пепельные кудри под беретом. -Художница? — обрадовалась Надя. - Откуда? Как фамилия? - Из Москвы... Андреева. - Пойду, скажу в УРСе. УРС — учет рабочей силы - направил Аллу Андрееву в ху­дожественную мастерскую. Ей повезло: в мастерской и работать и жить вместе с Надей Лобовой. Там большие окна; в солнечных лучах банки с красками, рулоны бумаги на длинном столе. Дальний угол загорожен фа­нерным щитом для плакатов. За ним два топчана и тумбочка. Минутами можно просто забыть, что лагерь. Я любила туда ходить. Вызовет начальник Лобову в свой кабинет, останусь с Андреевой. Она читает наизусть стихи своего мужа, Даниила Андреева, рассказывает об искусстве. Я читаю ей своего «Ломоносова» — не так часты квалифицированные слушатели. Алла между разговорами об искусстве, о росте культуры в нашу эпоху рассказала об аресте и следствии. Неужели ис­кренне восхищалась следователем? Утверждала, что понимает необходимость социальной борьбы, сообщала: -Мы с ним сумели договориться, он убедил меня во многом: мы были неправы в своем скептицизме к советской власти. - Ну и в чем же он вас убедил? — Что растет иная культура. Такая, которая создала новую интеллигенцию, других убеждений, но понимающую то, что до­ рого нам. Он говорил: «Мы с вами — политические противники, но это не значит - враги. Вы жили в московской интеллигент­ ной ячейке, не зная жизни и стройки страны. Вспомните, что мы, коммунисты, выиграли войну с великими жертвами, и пой­ мите необходимость бдительности. Имейте мужество говорить прямо, если у вас есть разногласия с нами!» И я поняла, что он прав! — воскликнула Алла, гордо подняв голову. - Следователь мой, во всяком случае, культурный человек. Вставал, когда меня приводили на допрос, предлагал: «Садитесь, пожалуйста, Алла Александровна». Я сказала, что верю в Бога, в роль христи­ анства. Он цитировал Блока: «Инок шел и нес святые знаки...» или что-то другое, он много цитировал Блока... Мы говорили о многом... Мне был не нов такой прием следствия: в 37-м году камера ахала над глупостью маленькой женщины, жены видного ко­мандира, - следователь уверял, что влюблен в нее"

с https://ru.openlist.wiki/Мигуева_Нина_Аникеевна_(1903)

На второе лето - находка: мы подружились с Ниной Аникиевной Мигуевой, что работала в КВЧ. Она приходила, когда мы отдыхали, садилась с нами на травке. - Нина Аникиевна, спойте, пожалуйста: «То было раннею весной...» - Хорошо! Вполголоса она поет романсы Чайковского, отрывки из опер. Смотрят синие, синие глаза, звучит голос, шепчут бе­ резовые листочки над синеглазой человеческой тенью — за годы лагеря не осталось у Нины Аникиевны телесности: силу­ эт, карандашный набросок с синими глазами сидит на травке. Рассказывает, как ставили в Париже русские оперы: «Князя Игоря» и «Хованщину», ездили со спектаклями по всей Европе.

статья о Н.И.Гаген-Торн https://anthropologie.kunstkamera.ru/files/pdf/016online/revunenkova.pdf

"сотрудница МАЭ, Н.Г.Шпринцин, сберегла ценнейший архив Е.А.Крейновича, который боялась хранить его родная сестра. Но почти одновременно та же Шпринцин, сама оставаясь на свободе, способствовала аресту и осуждению своей приятельницы, тоже этнографа, Н.И.Гаген-Торн. Когда Нина Ивановна вернулась по амнистии в Ленинград, она привела Шпринцин в прокуратуру, где та опровергла свои наветы, что ускорило полную реабилитацию невинно пострадавшей коллеги" цит по Гаген-Торн Г.Ю. Нина Ивановна Гаген-Торн — ученый, писатель, поэт. — Репрессированные этнографы. Вып. I, с. 330.

Фотогалерея

  • Гаген-Торн Нина Ивановна