Подольская Евгения Георгиевна (1903) — различия между версиями
OL Robot (обсуждение | вклад) (Добавление "географической" категории.) |
(Метка: formularedit) |
||
(не показано 10 промежуточных версий 2 участников) | |||
Строка 1: | Строка 1: | ||
{{Шаблон:Формуляр | {{Шаблон:Формуляр | ||
+ | |фотография=Подольская Евгения Георгиевна (1903).jpg | ||
+ | |подпись к фотографии=Фотография из [http://memo.ru/ архивной коллекции Международного Мемориала]. | ||
|дата рождения=1903 | |дата рождения=1903 | ||
− | |место рождения=с. Слободка | + | |место рождения=Волынская губ., с. Слободка |
− | |||
|национальность=еврейка | |национальность=еврейка | ||
+ | |социальное происхождение=из служащих | ||
|образование=незаконченное высшее | |образование=незаконченное высшее | ||
|профессия / место работы=начальник группы стахановского движения Политуправления Наркомата водного транспорта СССР. | |профессия / место работы=начальник группы стахановского движения Политуправления Наркомата водного транспорта СССР. | ||
− | |место проживания=Москва, Крапивенский пер., д.4, кв.9. | + | |место проживания=г. Москва, Крапивенский пер., д.4, кв.9. |
+ | |пол=женщина | ||
|партийность=член ВКП(б) | |партийность=член ВКП(б) | ||
+ | |расстрел=16.03.1937 | ||
+ | |место захоронения=Москва, Донское кладбище | ||
+ | |источники данных=БД "Жертвы политического террора в СССР"; Москва, расстрельные списки - Донской крематорий | ||
+ | |примечание=Вариант даты расстреа - 10 марта 1937 г. | ||
|дата ареста 1=01.11.1936 | |дата ареста 1=01.11.1936 | ||
|обвинение 1=подготовке терактов и участии в к. -р. организации. | |обвинение 1=подготовке терактов и участии в к. -р. организации. | ||
|осуждение 1=10.03.1937 | |осуждение 1=10.03.1937 | ||
|осудивший орган 1=ВКВС СССР | |осудивший орган 1=ВКВС СССР | ||
− | |расстрел | + | |приговор 1=ВМН (расстрел) |
− | |||
− | |||
|дата реабилитации 1=10.11.1956 | |дата реабилитации 1=10.11.1956 | ||
|реабилитирующий орган 1=ВКВС СССР | |реабилитирующий орган 1=ВКВС СССР | ||
− | |||
− | |||
}} | }} | ||
Строка 27: | Строка 30: | ||
==Биография== | ==Биография== | ||
+ | Упоминается в "Крутом маршруте" [[Гинзбург Евгения Семеновна (1904)|Евгении Гинзбург]] (ч.1, гл.31 Пугачевская Башня): <br> | ||
+ | "Однажды ночью Анна рассказала мне историю своей лубянской сокамерницы - коммунистки Евгении Подольской.<br> | ||
+ | - Послушайте, Женя, я чувствую, что не выживу. Я должна кому-то передать поручение. Я дала Евгении слово - рассказать все ее дочери.<br> | ||
+ | - Евгения умерла?<br> | ||
+ | - Наверно. Но согласны ли вы выслушать? Ежов сказал, что расстреляет каждого, кто будет это знать...<br> | ||
+ | Чтобы выслушать эту историю, мы отправляемся в уборную. В башне на оправку не ходят, уборная здесь же, в маленькой пристройке сбоку камеры. Мы стоим около узкого длинного окошка, украшенного причудливыми переплетами решеток, у окошка, напоминающего XVIII век, пугачевцев и палачей, отрубающих головы на плахе.<br> | ||
+ | И Анна, судорожно торопясь, блестя расширенными глазами, повествует...<br> | ||
+ | Однажды ночью в двухместной камере Лубянки она проснулась от какого-то журчащего звука. Это тихонько лилась кровь из руки ее соседки. Образовалась уже порядочная лужа. Соседка Анны - это и была Евгения Подольская - вскрыла себе вены бритвочкой, украденной у следователя.<br> | ||
+ | На крик Анны прибежали надзиратели. Евгению унесли. Она вернулась в камеру через три дня и сказала Анне, что жить все равно не будет. Вот тут-то Анна и дала ей слово, что, если выживет, расскажет все ее дочери.<br> | ||
+ | Когда Евгению вызвали впервые в НКВД, она не испугалась. Сразу подумала, что ей, старой коммунистке, хотят дать какое-нибудь серьезное поручение. Так и оказалось. Предварительно следователь спросил, готова ли она выполнить трудное и рискованное поручение партии. Да? Тогда придется временно посидеть в камере. Недолго. Когда она выполнит то, что надо, ей дадут новые документы, на другую фамилию. Из Москвы придется временно уехать.<br> | ||
+ | А поручение состояло в том, что надо было подписать протоколы о злодейских действиях одной контрреволюционной группы, признав для достоверности и себя участницей ее.<br> | ||
+ | Подписать то, чего не знаешь?<br> | ||
+ | Как? Она не верит органам? Им доподлинно известно, что эта группа совершала кошмарные преступления. А подпись товарища Подольской нужна, чтобы придать делу юридическую вескость. Ну есть, наконец, высшие соображения, которые можно и не выкладывать рядовому партии, если он действительно готов на опасную работу. Шаг за шагом она шла по лабиринтам этих силлогизмов. Ей сунули в руки перо, и она стала подписывать. Днем ее держали в общей камере, ночью вызывали наверх и, получив требуемые подписи, хорошо кормили и укладывали спать на диване.<br> | ||
+ | Однажды, придя по вызову наверх, она застала там незнакомого следователя, который, насмешливо глядя на нее, сказал: | ||
+ | - А теперь мы вас, уважаемая, расстреляем...<br> | ||
+ | И дальше в нескольких словах популярно разъяснил ей, какую роль она сыграла в этом деле. Мало того, что он осыпал ее уличной бранью, он еще цинично назвал ее "живцом", то есть приманкой для рыб, и объяснил, что ее показания дают основания для "выведения в расход" группы не менее 25 человек. Потом она была отправлена в камеру, и там ее теперь держали без вызова больше месяца. Тут-то и пригодилась бритва, унесенная как-то из следовательского кабинета... | ||
+ | - Это была одна из тех, кто без всякой мысли о своей выгоде или спасении, из одного только фанатизма, погубила себя и многих других, - рассказывала Анна. - Ее душевные муки были настолько непереносимы, что я и сама поверила в то, что ей надо умереть. Я не отговаривала ее больше. Просто дала ей слово, что все передам ее дочери, если сама останусь в живых. | ||
+ | Теперь Анна передавала этот секрет мне, хотя мой приговор был страшнее, чем ее. Я обещала. Заучила наизусть адрес дочери Евгении Подольской. К сожалению, я не сдержала этого обещания, так как в 1955 году, когда после восемнадцатилетнего перерыва снова приехала в Москву, я начисто забыла не только адрес, но и имя этой девушки. Слишком много наслоений легло за 18 лет на мою довольно сильную память. Они замели, занесли этот адрес.<br> | ||
+ | А может, это и лучше. Надо ли было дочери знать трагедию матери, приведшую к гибели стольких людей?" | ||
+ | |||
+ | Упоминается в монографии [http://test8.dlibrary.org/ru/nodes/185-stalinskiy-pitomets-nikolay-ezhov#mode/inspect/page/138/zoom/3 Н. Петрова и М. Янсена «Сталинский питомец» — Николай Ежов] (Н. Петров, М. Янсен. «Сталинский питомец» — Николай Ежов — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008): <br> | ||
+ | "Ежов признал, что состоял в связи с Евгенией Подольской, женой полномочного представителя СССР в Варшаве, с которой близко познакомился в 1931–1933 годах. Они быстро «сошлись», сожительство продолжалось вплоть до ее ареста 1 ноября 1936 года, который был произведен вскоре после назначения Ежова на пост главы НКВД. Ежов отдал распоряжение начальнику Секретно-политического отдела В.М. Курскому лично провести допрос Подольской, чтобы она не дала против него компрометирующих показаний<ref> ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 6. Д. 4. Л. 238.</ref>. Пятнадцатилетняя дочь Подольских осталась одна, так как ее отец находился на работе в Баку и 12 мая 1937 года был арестован. Девушка начала вести распутный образ жизни. Ежов предложил ей покровительство при условии, что она будет тоже «сожительствовать» с ним. По собственным словам Ежова, он «склонял ее к сожительству в активной форме». Вероятно, это означало, что он дал волю рукам. Но девушка ему отказала<ref> Там же. Л. 241</ref>. Ее мать — Евгения Подольская — 10 марта 1937 года была приговорена Военной Коллегией к высшей мере наказания за «контрреволюционную и террористическую деятельность» и расстреляна в тот же день." | ||
+ | |||
+ | |||
+ | {{Шаблон:Репрессированные родственники | ||
+ | |дедушки/бабушки= | ||
+ | |отец/мать= | ||
+ | |дяди/тети= | ||
+ | |дяди/тети= | ||
+ | |жена= | ||
+ | |муж=[[Подольский Яков Борисович (1894)]] | ||
+ | |братья/сестры= | ||
+ | |двоюродные братья/сестры= | ||
+ | |дети= | ||
+ | |племянники= | ||
+ | |внуки= | ||
+ | |источники данных= | ||
+ | }} |
Текущая версия на 22:49, 12 июля 2020
- Дата рождения: 1903 г.
- Место рождения: Волынская губ., с. Слободка
- Пол: женщина
- Национальность: еврейка
- Социальное происхождение: из служащих
- Образование: незаконченное высшее
- Профессия / место работы: начальник группы стахановского движения Политуправления Наркомата водного транспорта СССР.
- Место проживания: г. Москва, Крапивенский пер., д.4, кв.9.
- Партийность: член ВКП(б)
- Дата расстрела: 16 марта 1937 г.
- Место захоронения: Москва, Донское кладбище
- Дата ареста: 1 ноября 1936 г.
- Обвинение: подготовке терактов и участии в к. -р. организации.
- Осуждение: 10 марта 1937 г.
- Осудивший орган: ВКВС СССР
- Приговор: ВМН (расстрел)
- Дата реабилитации: 10 ноября 1956 г.
- Реабилитирующий орган: ВКВС СССР
- Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; Москва, расстрельные списки - Донской крематорий
- Примечание: Вариант даты расстреа - 10 марта 1937 г.
Биография
Упоминается в "Крутом маршруте" Евгении Гинзбург (ч.1, гл.31 Пугачевская Башня):
"Однажды ночью Анна рассказала мне историю своей лубянской сокамерницы - коммунистки Евгении Подольской.
- Послушайте, Женя, я чувствую, что не выживу. Я должна кому-то передать поручение. Я дала Евгении слово - рассказать все ее дочери.
- Евгения умерла?
- Наверно. Но согласны ли вы выслушать? Ежов сказал, что расстреляет каждого, кто будет это знать...
Чтобы выслушать эту историю, мы отправляемся в уборную. В башне на оправку не ходят, уборная здесь же, в маленькой пристройке сбоку камеры. Мы стоим около узкого длинного окошка, украшенного причудливыми переплетами решеток, у окошка, напоминающего XVIII век, пугачевцев и палачей, отрубающих головы на плахе.
И Анна, судорожно торопясь, блестя расширенными глазами, повествует...
Однажды ночью в двухместной камере Лубянки она проснулась от какого-то журчащего звука. Это тихонько лилась кровь из руки ее соседки. Образовалась уже порядочная лужа. Соседка Анны - это и была Евгения Подольская - вскрыла себе вены бритвочкой, украденной у следователя.
На крик Анны прибежали надзиратели. Евгению унесли. Она вернулась в камеру через три дня и сказала Анне, что жить все равно не будет. Вот тут-то Анна и дала ей слово, что, если выживет, расскажет все ее дочери.
Когда Евгению вызвали впервые в НКВД, она не испугалась. Сразу подумала, что ей, старой коммунистке, хотят дать какое-нибудь серьезное поручение. Так и оказалось. Предварительно следователь спросил, готова ли она выполнить трудное и рискованное поручение партии. Да? Тогда придется временно посидеть в камере. Недолго. Когда она выполнит то, что надо, ей дадут новые документы, на другую фамилию. Из Москвы придется временно уехать.
А поручение состояло в том, что надо было подписать протоколы о злодейских действиях одной контрреволюционной группы, признав для достоверности и себя участницей ее.
Подписать то, чего не знаешь?
Как? Она не верит органам? Им доподлинно известно, что эта группа совершала кошмарные преступления. А подпись товарища Подольской нужна, чтобы придать делу юридическую вескость. Ну есть, наконец, высшие соображения, которые можно и не выкладывать рядовому партии, если он действительно готов на опасную работу. Шаг за шагом она шла по лабиринтам этих силлогизмов. Ей сунули в руки перо, и она стала подписывать. Днем ее держали в общей камере, ночью вызывали наверх и, получив требуемые подписи, хорошо кормили и укладывали спать на диване.
Однажды, придя по вызову наверх, она застала там незнакомого следователя, который, насмешливо глядя на нее, сказал:
- А теперь мы вас, уважаемая, расстреляем...
И дальше в нескольких словах популярно разъяснил ей, какую роль она сыграла в этом деле. Мало того, что он осыпал ее уличной бранью, он еще цинично назвал ее "живцом", то есть приманкой для рыб, и объяснил, что ее показания дают основания для "выведения в расход" группы не менее 25 человек. Потом она была отправлена в камеру, и там ее теперь держали без вызова больше месяца. Тут-то и пригодилась бритва, унесенная как-то из следовательского кабинета...
- Это была одна из тех, кто без всякой мысли о своей выгоде или спасении, из одного только фанатизма, погубила себя и многих других, - рассказывала Анна. - Ее душевные муки были настолько непереносимы, что я и сама поверила в то, что ей надо умереть. Я не отговаривала ее больше. Просто дала ей слово, что все передам ее дочери, если сама останусь в живых.
Теперь Анна передавала этот секрет мне, хотя мой приговор был страшнее, чем ее. Я обещала. Заучила наизусть адрес дочери Евгении Подольской. К сожалению, я не сдержала этого обещания, так как в 1955 году, когда после восемнадцатилетнего перерыва снова приехала в Москву, я начисто забыла не только адрес, но и имя этой девушки. Слишком много наслоений легло за 18 лет на мою довольно сильную память. Они замели, занесли этот адрес.
А может, это и лучше. Надо ли было дочери знать трагедию матери, приведшую к гибели стольких людей?"
Упоминается в монографии Н. Петрова и М. Янсена «Сталинский питомец» — Николай Ежов (Н. Петров, М. Янсен. «Сталинский питомец» — Николай Ежов — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008):
"Ежов признал, что состоял в связи с Евгенией Подольской, женой полномочного представителя СССР в Варшаве, с которой близко познакомился в 1931–1933 годах. Они быстро «сошлись», сожительство продолжалось вплоть до ее ареста 1 ноября 1936 года, который был произведен вскоре после назначения Ежова на пост главы НКВД. Ежов отдал распоряжение начальнику Секретно-политического отдела В.М. Курскому лично провести допрос Подольской, чтобы она не дала против него компрометирующих показаний<ref> ЦА ФСБ. Ф. 3-ос. Оп. 6. Д. 4. Л. 238.</ref>. Пятнадцатилетняя дочь Подольских осталась одна, так как ее отец находился на работе в Баку и 12 мая 1937 года был арестован. Девушка начала вести распутный образ жизни. Ежов предложил ей покровительство при условии, что она будет тоже «сожительствовать» с ним. По собственным словам Ежова, он «склонял ее к сожительству в активной форме». Вероятно, это означало, что он дал волю рукам. Но девушка ему отказала<ref> Там же. Л. 241</ref>. Ее мать — Евгения Подольская — 10 марта 1937 года была приговорена Военной Коллегией к высшей мере наказания за «контрреволюционную и террористическую деятельность» и расстреляна в тот же день."