Каганович Евсей Абрамович (1896)

Формуляр отредактирован пользователем, данные не подтверждены документально и нуждаются в проверке.

Евсей Абрамович Каганович. 20-е годы

Дата рождения: 1896 г.
Место рождения: Беларусь, г. Гомель
Пол: мужчина
Национальность: еврей
Профессия / место работы: Зеленодольский р-н, п.Васильево.
Место проживания: экономист, нач. планового отдела, стеклоз-д "Победа труда"
Партийность: чл. ВКП(б).

Дата расстрела: 17 июля 1941 г.

Дата ареста: 17 февраля 1931 г.
Обвинение: 58, п. 4
Осуждение: 10 мая 1931 г.
Осудивший орган: Судебной коллегией ОГПУ
Приговор: ВМН, конфискация имущества.; 5 лет концлагарей. 2.12.31 выслан на Урал.

Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; Книга памяти Республики Татарстан

Биография

Рассказ со ссылками на документы, или О моём дяде Евсее

«Прекрасные мои дядья
Арон, Евсей, два «Льва» и Ирма,
я думал, что вам Бог судья,
я думал так, да вот что вышло»
Булат Окуджава
несколько переделанный мной (Простите меня, Булат Шалвович!).

«Революция пожирает своих детей»
Жорж Жак Дантон.
«А потом приходят мародеры…»
(не помню откуда).
Вместо предисловия
17 июля 1941 года. Шёл двадцать шестой день войны, которую позднее назвали Великой отечественной. Оставалось чуть больше месяца до оккупации Гомеля – родины моих родителей, моих дядей и тётей. И в этот день в Казани был расстрелян мой дядя Евсей! Оказывается наш верховный главнокомандующий одновременно вёл ещё одну войну – войну на окончательное уничтожение всех, кто когда-либо посмел усомниться в его, Сталина правоте и поддержать позицию Троцкого. Менее года назад был убит сам Троцкий и теперь, очевидно, надо было полностью искоренить эту «заразу» в СССР.

Вот как я пришёл к этому выводу. Я давно интересовался судьбой моего дяди Евсея, хотя видел его всего один раз в восьмилетнем возрасте (но об этом далее), но мне много о нём рассказывали родители, мама говорила, что я похож на него. Но в 50-е его судьбой интересовалась его дочь, моя двоюродная сестра Люся и получила ответ, что его судьба неизвестна, а потом, как говорится, жизнь засосала… И вот в прошлом 2010 году я попал в Интернете на «Базу жертв политических репрессий в СССР и увидел там такие записи: «Каганович Евсей Абрамович
Родился в 1896 г., Беларусь, г. Гомель; еврей; чл. ВКП(б); Арестован 6 ноября 1940 г.
Приговорен: военным трибуналом ПриВО 29 мая 1941 г., обв.: 58-2, 58-8, 58-11 ("участник троцкист. организации"). Приговор: ВМН, конфискация имущества. Реабилитирован 23 ноября 1992 г.
Источник: Книга памяти Республики Татарстан
Каганович Евсей Абрамович
Родился в 1896 г., Беларусь, г.Гомель; еврей; чл. ВКП(б).; Зеленодольский р-н, п. Васильево. Проживал: экономист, нач. планового отдела, стеклоз-д "Победа труда". Арестован 17 февраля 1931 г. Приговорен: Судебной коллегией ОГПУ 10 мая 1931 г., обв.: 58-4. Приговор: 5 лет концлагарей. 2.12.31 выслан на Урал.
Источник: Книга памяти Республики Татарстан».
Сначала я подумал, что это два разных человека, правда, с удивительно одинаковыми данными, потому, что в моей памяти была его высылка в Казань, но не было разговоров о концлагере. Я связался с «Мемориалом» - автором этой базы. Мне объяснили, что один и тот же человек может быть представлен в базе несколько раз, так как она формируется по соответствующим делам. Посоветовали обратиться в ФСБ, что я и сделал. Написал прямо с их сайта. Спустя некоторое время мне позвонили из архива ФСБ, пригласили в их читальный зал, расположенный на Кузнецком мосту в подъезде рядом с приёмной ФСБ. Пришёл, получил некоторые ксерокопии из дел 1928, 1931 и 1940-41 годов, огляделся, увидел зальчик в десять столов с двумя стульями за каждым (во время моих посещений в зале бывало от двух до восьми – десяти посетителей) и засел за изучение последнего дела, пришедшего из Татарстана. Но об этом дальше, а пока возвратимся к истокам. Перед вами история юноши, в 1917-м в 21 год поверившего в революцию, которая через 10 с небольшим лет показала ему свои зубы, а ещё через 10 лет окончательно расправилась с ним.

Истоки
У моего деда по отцовской линии Абрама Ароновича Кагановича было много детей. Моя сестра говорит об одиннадцати, я знаю твёрдо о восьми. Кто знает, может и то, и другое – правда, просто трое умерли во младенчестве. Косвенным подтверждением этого служит значительная разница в возрасте между старшими и младшими детьми. Годы рождений старших: Арона, Ирмы или Иерёмии, Сарры и Лейбы я не знаю, но знаю, что Лейба был старше лет на десять моего отца – Исера или Исаака и его близнеца Лейвика, а они родились (по словам Лейвика, так как отец не знал своего дня рождения, а только год, и даже при призыве в армию, в первую мировую войну, его возраст определяли по внешнему виду) – 29 января 1893 года. Младшие Евсей и Ева родились, соответственно, в 1896 и 1902 годах.
Жили они в Гомеле, хотя отец и Лейвик родились почему-то в Сновске[1]. Похоже, что в тот год семья, наверное, из-за служебных дел деда жила там.

Гомель в те годы был в значительной степени «еврейским городом». Вот что пишет об этом один из источников в Интернете: «До начала 1890-х гг. Гомель был мелким уездным городом. Значительную часть его населения составляли евреи. В 1893 в Гомеле жило евреев: 7164 мужчин и 7308 женщин (православных соответственно 6996 и 7295).

По всероссийской переписи населения 1897 в Гомеле насчитывалось 20385 евреев, что составляло около 55% всего населения города, имелось 26 синагог, 25 молитвенных домов, еврейское училище первого разряда (200 учеников), еврейская мужская гимназия Ратнера (27 преподавателей и 255 учащихся, среди выпускников - Л.Г. Выготский) и женская прогимназия (90 девушек), еврейское начальное училище (193 учащихся), четырехклассное женское училище Сыркиной (403 учащихся), талмуд-тора Голомштока (152 мальчика), сорок пять хедеров (662 учащихся), а также ряд благотворительных учреждений»[2].

И прадед, и дед (возможно, и их предки) занимались одним и тем же делом: отбирали лес для экспортных поставок его. Мой отец называл эту профессию: бракёр леса. Из сыновей эту профессию унаследовал только один Лейба, который всю свою жизнь проработал экспертом по лесу. Судьба остальных братьев и сестер сложилась по-разному. Старший – Арон – в последние годы свой жизни жил в какой-то деревне под Минском и погиб в первые дни войны не то от немцев, не то от некоторых озабоченных «еврейским вопросом» местных жителей. Ирма (Иеремия) стал кантором, но после погромов начала 1900-х годов уехал в США. Мои друзья в Штатах пытались найти какие-либо сведения о нём или о его потомках, но безуспешно. Вот как об этом времени пишет тот же источник:

«Волна еврейских погромов начала ХХ века в Российской Империи не прошла мимо Гомеля: 29 августа – 1 сентября 1903 г. в Гомеле произошел погром, во время которого десять евреев были убиты, многие ранены и много еврейского имущества было разграблено. При этом впервые в истории Российской Империи еврейская самооборона смогла дать достойный отпор погромщикам. После погрома состоялся знаменитый Гомельский судебный процесс (октябрь 1904 г. – январь 1905г.; ноябрь 1906 г.), на котором судили не только погромщиков, но и 36 евреев — участников самообороны. Несмотря на неблагоприятную атмосферу, царившую в суде, показания около тысячи свидетелей установили виновников погрома и роль царских властей, которые им покровительствовали. Часть евреев — участников самообороны — была оправдана, другие присуждены к тюремному заключению на несколько месяцев. Процесс имел огромный общественный резонанс в России и за границей»[3].

Старшая сестра – Сарра – вышла замуж, у неё родились два сына. Не знаю судьбу её мужа, но в 1919 г. после смерти матери (моей бабушки) от испанки она вместе с отцом (моим дедом) и детьми также уехала в США. У Лейбы было трое детей. Старшая дочь Сарра жила в Севастополе и погибла там во время его обороны 1941-42 гг. Сын – Арон – окончил учительский институт, некоторое время учительствовал, женился, у него родился сын. Перед войной его призвали в армию, и он преподавал в Прибалтике, в военном училище. Войну начал политработником, был ранен, попал в плен, но к счастью его не выдали солдаты. Через некоторое время их освободили, его комиссовали, и он уехал в Казань, где к этому времени уже оказались в эвакуации и его семья, и его отец с младшей дочкой Ривочкой. О его дальнейших «приключениях» как-нибудь позднее, а пока о младших детях моего деда.

Об отце, естественно, напишу отдельно в своих воспоминаниях, так как он был со мной все годы до его смерти. Скажу лишь, что начал он работать «мальчиком» в одной из гомельских фирм, а уже с 1909 г. был счетоводом-корреспондентом (так называлась его должность) в одной крупной гомельской конторе. Его брат-близнец Лейвик начинал, кажется, подручным у маляра. В конторе также начинал и Евсей. Но об этом далее. Так как именно трагической его судьбе и посвящён мой рассказ, то об остальных братьях и сёстрах буду лишь упоминать по ходу. Дядю Евсея, как я уже сказал, я видел только один раз (об этом далее). Он, возможно, кроме этого раза видел меня в первый год моей жизни, но я, конечно, этого не мог помнить. Думаю, что в тот год – 1930-31 – он частенько бывал у родителей на Арбате, в нашей комнате в коммунальной квартире, да и сестру Еву с маленькой дочкой Ниной, наверное, навещал – она жила в соседней коммунальной квартире, там же на Арбате. Возможные следы его пребывания я обнаружил в некоторых книгах из библиотеки отца, изданных институтом, в котором Евсей работал в те годы: двухтомник сочинений Поля Лафарга[4], трёхтомник Г.В. Плеханова «История русской общественной мысли»[5]. Надо сказать, что труд Плеханова я в своё время, в студенческие годы прочитал с большим интересом, и даже сказал бы – с удовольствием. Итак, о Евсее

До посещения читального зала архива ФСБ единственным источником моих знаний о нём были рассказы отца и матери, да та единственная встреча с ним. Теперь же у меня появились документальные свидетельства о его жизни и деятельности.
Сведения об этом, прежде всего, содержатся в таких документах, как анкеты арестованного и протоколы первых допросов, заполнять которые Евсею пришлось трижды в 1928, 1931 и 1940 годах. Вот что мы узнаём из этих документов (их форма менялась, но суть сохранялась). 1. Фамилия – Каганович
2. Имя и отчество – Евсей Абрамович.
3. Гражданин какого государства – СССР.
4. Национальность – еврей.
5. Место приписки (откуда происходит), в другой анкете вопрос сформулирован иначе: Место рождения – БССР, г. Гомель.
6. Возраст (год рождения) – апрель 1896 г.
7. Образование – высшее, Институт красной профессуры, экономическое отделения.
8. Состав семьи, место жительства и место работы каждого члена (отца, матери, детей, жены, братьев, сестёр):
1. Отец – Каганович Абрам Аронович, около 70 лет (при заполнении в 1928 г.), не работает, в Америке. Отвечая на этот вопрос в 1940 г. и понимая, наверное, что лучше не иметь родственников заграницей, пишет, что отец «проживал в г. Гомель, умер приблизительно в 1920 году». 2. Мать – Каганович Нехама (отчество не указал) умерла приблизительно в 1920 году. Насколько я знаю, обе мои бабушки и с папиной, и с маминой стороны умерли от испанки в 1919 г. Именно после этого дед и Сарра с детьми уехали в Америку.
3. Жена – Каганович Елена Ивановна, 27 лет (в анкете 1928 г.), около 1900 г. рожд. (в анкете 1940 г.), домашняя хозяйка (в анкете 1928 г.); в протоколе допроса 1931 г. пишет, называя её почему-то Еленой Николаевной, «была работницей на Госзнаке 10 лет, в наст. время по болезни дом. хоз.»; работает медицинской сестрой в одном из медицинских заведений г. Москвы (в анкете 1940 г.).
4. Дети (в анкете 1940 г.) – дочь Людмила, 12 лет, учится, проживает с матерью в г. Москве; сын (не родной) – Юрий Алексеевич Михайлов, 16 лет, проживает с матерью в г. Москве.
5. Братья (сестры) – брат Исаак (в анкете 1928 г. называет его Исер[6]) Абрамович Каганович, до революции служащий конторщик, бухгалтер изд. «Власть Советов», Москва, в протоколе 1931 г. пишет на всякий случай «в настоящее время должности его не знаю (не поддерживал с ним сношений)», в анкете 1940 г. место работы не указывает; сестра Ева Абрамовна Каганович, машинистка треста «Госшвеймашина», Москва (в анкете 1928 г., в протоколе допроса 1931 г.); в протоколе допроса 1931 г. называет другого брата: «Лев[7] Абр. Каганович, коммунист, живет на Украине, где и как – не знаю (не переписываюсь с ним); в анкете 1940 г. называет и других братьев и сестру: «Лейба Абрамович проживает в г. Гомеле, Еремия Абрамович проживает в Америке, Арон Абрамович проживает в г. Гомеле, Сарра Абрамовна проживает в Америке».

Далее приведены сведения о партийности, занятиях, месте службы Евсея: до войны 1914 г. «был конторщиком-мальчиком в частной конторе Лурье в Гомеле с окладом 5 руб. в месяц, затем в частной комиссионной конторе Рабиновича в Гомеле с окладом 10 руб. в месяц (переписчик)». Далее «с 19 лет, т.е. с 1915 по 1917 был в старой армии солдатом в 117 Ярославском полку». В февральскую революцию 1917 г. «Принял активное участие в революции с мая 1917 г. в качестве большевика, был председателем ротного, полкового комитета, членом и Председателем Армейского Комитета VI армии Румынского фронта, вел ожесточенную борьбу с меньшевиками и эсерами в старой армии и был признанным руководителем большевистской фракции Армейского Комитета. Ездил как представитель армии во главе делегации в сентябре 1917 г. в Петроград с представлением большевистской декларации, которую огласил на заседании Петроградского Совета раб. и кр. депутатов и заседании ВЦИК» (из Протокола допроса от 26 апреля 1931 г.).

Поинтересовался сведениями об армии и воинской части, в которой служил Евсей. 117 Ярославской пехотный полк входил в состав 1-й бригады 30-й пехотной дивизии, которая входила в состав 4-го армейского корпуса. А этот корпус до начала войны входил в состав Виленского военного округа, который охватывал в числе прочих и Могилевскую губернию, одним из городов которой был Гомель. Этим, очевидно, и объясняется, почему туда попал служить Евсей. Штаб VI армии, в которую входил корпус, находился в Болграде[8]. В то время, когда служил Евсей, армией командовал генерал от кавалерии Цуриков Афанасий Андреевич. Вот что известно о нём в этот период: «После Февральской революции одним из первых ввёл в своей армии комитеты и сотрудничал с ними. Несмотря на это, армия Цурикова сохраняла боеспособность дольше других, возможно, в силу удалённости Румынского фронта от центров революции. Во время Корниловского выступления занял позицию поддержки Временного правительства и на совещании 28 августа 1917 вместе с представителями комитетов подписал резолюцию, объявлявшую Корнилова изменником и требовавшую предания его суду. По воспоминаниям Г. П. Софронова на требования главкомитета союза офицеров представить ему список большевиков армии Цуриков и его начштаба Радус-Зенкович ответили отказом. После Октябрьской революции остался на своем посту. С декабря 1917 в отставке. C 1920 служил в РККА»[9].

В это же время два других брата также были на фронте. Исаак в XII армии под Ригой, был ротным писарем и в революционные дни также сделал «карьеру»: был председателем ротного, полкового и дивизионного комитетов, был делегатом 1-го Всероссийского съезда советов рабочих и солдатских депутатов, но так как он принадлежал к меньшевистской плехановской группе «Единство»[10], то с Октябрьской революцией его «карьера» в этом смысле, хорошо, что благополучно, завершилась. Другой брат Лейвик воевал на Юго-Западном фронте, участвовал в Брусиловском прорыве, но ему «повезло» - он попал в австрийский плен и вернулся оттуда только в 1918 г.

А Евсей в Октябрьскую революцию 1917 г. «был в Петрограде, присутствовал на 2-м Съезде Советов, после захвата власти большевиками немедленно уехал в армию по предложению покойного Володарского для революционизации армии. По приезде в армию добился переизбрания старого состава Армейского Комитета VI армии, где раньше большинство было у меньшевиков и эсеров, был участником большевистского переворота в Болграде (смена командного состава армии), был участником большевистского переворота в Одессе, был организатором Красной гвардии в Одессе в борьбе с немцами и румынами. В марте 1918 года был командирован на Урал в качестве организатора Красной армии Восточного фронта. По организации Красной армии с марта 1918 г. по декабрь 1920 г. был завед. политпросветом и начальником политич. Упр. Уральского областного военного комиссариата. С декабря 1920 г. перешел на партийную массовую работу в Екатеринбурге, где был членом городского комитета партии, членом Губкома ВКП(б), заведующим губ. сов-партшколой и сотрудником «Уральского рабочего». С августа 1921 г. в Москве, куда был послан на учебу Екатеринбургским Губкомом ВКП(б)» (из Протокола допроса от 26 апреля 1931 г., похоже, что ответы на стандартные вопросы записаны рукою самого Евсея).

В эти годы два других брата тоже служили в Красной армии: отец до 1922 г., Лейвик, кажется дольше, в Красной армии он вступил в партию и позднее перешёл на партийную работу.
Отвечая на вопрос об образовании, Евсей пишет «Образование из-за бедности никакого не получил (учился самоучкой), впервые учился при советской власти с 1921 по 1923 г. на курсах марксизма Коммунистической академии[11], а с 1923 по 1925 (включ.) в Институте красной профессуры[12], который и окончил в 1925 году по экономическому отделению».

Отвечая в анкете 1928 г. о роде занятий и месте службы пишет: «Научный сотрудник Института Маркса и Энгельса[13] и преподаватель Института Востоковедения им. Нариманова».

Далее основным источником сведений нам будет служить документ под названием «Собственно-ручные[14] показания Кагановича Евсея Абрамовича, 1896 года рождения». Он представляет собой 10 рукописных страниц, написанных некрупным разборчивым почерком, который напомнил мне почерк моего отца, который я, увы, от него не унаследовал. Этот текст я буду лишь дополнять по мере необходимости необходимыми уточнениями, выдержками из других документов и книг. Эти показания Евсей написал, сидя во внутренней тюрьме НКВД ТАССР. Каждая страница их подписана, а в конце стоит дата – 14 ноября 1940 года и полностью: Евсей Абрамович Каганович. Процессуальный статус этих страниц неясен. В деле подшиты и рукопись, и печатная копия, однако ни в протоколах допросов, ни в обвинительном заключении ссылок на них нет. Но для наших целей они очень удобны, так как представляю собой связный рассказ о так называемых «преступлениях». И вот теперь начинаем их читать:

«Впервые я отошел от партийной линии примкнул к троцкистской оппозиции в 1921 г., во время профсоюзной дискуссии[15], в гор. Екатеринбурге (Свердловске), где я в то время был членом Екатеринбургского губкома партии. Во главе Екатеринбургского Губкома РКП(б) тогда стояли Семашко (женщина), Уфимцев, Тунтул, Воробьев,[16] Мрачковский и другие. По их предложению, я присоединил свою подпись к платформе Троцкого, которая была опубликована в «Уральском рабочем».

В допросах Евсей называет ещё нескольких лиц, с которыми он общался в этот период, в частности: «ЕВТУШЕНКО[17] Ермолай Наумович – работал со мной на Урале в Свердловске при Уральском военном округе. Последний раз с ним виделся в г. Москве в 1930 году. Тогда он работал в военном ведомстве, кем – не знаю. С тех пор о нем сведений не имею» (из протокола допроса от 8 ноября 1940 г.). Вряд ли Евсей, ни дня до этого с профсоюзными делами не сталкивавшийся, имел по вопросу деятельности профсоюзов какое-то определённое мнение. Скорее всего, он, как «военный человек» поддержал позицию Троцкого как такого же «военного человека» - Наркомвоенмора. На Урале позиции Троцкого были очень сильны. Вот что говорится в одной из работ, посвящённых Л.Д. Троцкому:

«Троцкому постоянно приходилось решать серьезные вопросы совместно с партийными и советскими работниками Урала. Многих из них связывали с Троцким не только деловые или теплые дружественные отношения, но и общие взгляды на пути дальнейшего развития страны, строительства социализма. Именно эти люди составляли костяк Екатеринбургских губернского и уездного комитетов партии, Уралбюро ЦК РКП(б) к концу 1920 года. За их плечами был опыт Гражданской войны и ратные заслуги. Они пользовались уважением и поддержкой уральцев и, что было очень важно в ходе начавшейся дискуссии, разделяли точку зрения Троцкого о профессиональных союзах»[18].

В ещё одном допросе 1941 г. (от 4 марта) следователь возвращается к этому периоду:
«В[19]. …А теперь скажите. Вы до 1928 года примыкали к троцкизму?
О. Да, примыкал в 1920 году, во время выступления троцкистов по вопросу о профсоюзах и навязанной в 1920 году троцкистами партии дискуссии. Я тогда голосовал и выступал в защиту троцкистской платформы и подписал эту платформу. Это было в г. Свердловске, где я тогда работал на партийной работе – был членом Губкома ВКП(б).
В тот период я по троцкистской деятельности был связан с МРАЧКОВСКИМ Сергеем Витальевичем, УФИМЦЕВЫМ Николаем Ивановичем, ВОРОБЬЕВЫМ (имя не помню) - работал редактором газеты «Уральский рабочий» и Александрой СЕМАШКО – секретарь Губкома. В. Следовательно ваша связь с троцкистами и троцкистская деятельность началась не с 1923 года, как Вы об этом показали, а значительно раньше?
О. Да, признаю, что моя связь с троцкистами и моя троцкистская деятельность началась не с 1923 года, а с 1920 года, т.е. еще в г. Свердловске, когда я вместе с другими троцкистами выступал и защищал платформу троцкистов, в частности по вопросу о профсоюзах». Таким образом, то, что в 1920 году было вполне легальной внутрипартийной дискуссией, после завершения, которой оппоненты вполне лояльно друг с другом работали в партии, были членами её руководящих органов, в 1940-41 гг. (а для других и ранее) стало считаться преступлением.

Из упомянутых выше деятелей Екатеринбургского Губкома наиболее крупная фигура, несомненно, Мрачковский, поэтому приведём здесь более подробные сведения о нём:
Мрачковский Сергей Витальевич родился 15 (27) июня 1888 г. в с. Тундра Сургутского уезда, сын политссыльного. Его отец, В. Я. Мрачковский, был одним из организаторов «Южно-Российского союза рабочих», в 1877 году был сослан в Сургут. Сергей Витальевич в 1905 году на Уфалейском заводе вступил в РСДРП, большевик. Неоднократно арестовывался полицией. В 1917 году был членом Екатеринбургского Совета, разъездным агитатором Уральского обкома РСДРП (б). С февраля 1918 года участвовал в гражданской войне — был начальником бригады на дутовском фронте, комиссаром Екатеринбургско-Челябинского фронта, затем комиссаром 2-ой Уральской сводной дивизии и 29-й дивизии на Восточном фронте. С января 1919 года командовал Особым Северным Экспедиционным отрядом, созданным в том же месяце в Вятке, а затем сформированной на его основе 2-й бригадой 51-й стрелковой дивизии В. К. Блюхера. Бригада, руководимая Мрачковским, после ряда успешных боёв заняла город Тобольск. Затем с боями дошёл до Иркутска. В 1920 году стал командующим войсками Приуральского военного округа, в 1922 году — Западно-Сибирского военного округа, в 1923 году — Приволжского военного округа, затем командующим Кронштадтской крепостью. Был дважды награждён Орденом Красного знамени в 1919 и 1923 гг. С 1925 года находился на хозяйственной работе — председатель трестов «Уралзолото», «Госшвеймашина». Был участником «левой оппозиции», сторонником Л. Д. Троцкого, в сентябре 1927 года исключён из партии (восстановлен в 1930). С мая 1932 года по август 1933 года был начальником Управления строительства Байкало-Амурской магистрали, которое строило и вторые пути на Забайкальской и Уссурийской дорогах. Затем был управляющим трестом «Казжелдорстрой», который строил железную дорогу Караганда — Балхаш. 25 января 1935 года был арестован и 26 марта того же года приговорён ОСО при НКВД СССР к 5 годам тюремного заключения. Отбывая наказание, Мрачковский вновь был привлечён в качестве обвиняемого к делу «Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра». 24 августа1936 годаВоенной коллегией Верховного Суда СССР вместе с другими подсудимыми он был приговорён к высшей мере наказания и расстрелян на следующий день[20]. Реабилитирован Пленумом Верховного Суда СССР 13 июля 1988 г. Почти на месяц позднее столетия со дня рождения!

В Екатеринбурге с Евсеем была младшая сестра Ева. Ей было тогда 17-19 лет. Возможно, именно там она научилась машинописи и стала профессиональной машинисткой. С Евсеем она приехала и в Москву. Он помог ей получить комнату в коммунальной квартире на Арбате, дом 4, где в 1922 г. в другой коммунальной квартире по соседству поселились и мои родители. Помог он ей и с устройством на работу в трест «Госшвеймашина», председателем которого был в то время С.В. Мрачковский.

Продолжим чтение «собственноручных показаний»:
«В 1923 году я учился в Институте красной профессуры, когда возникла дискуссия[21], я через некоторое время примкнул к троцкистской оппозиции. Первоначально я больше всего был связан по троцкистской оппозиционной работе с слушателями Красной профессуры – Эльциным Виктором[22], Ленцнером[23], Дингельштедтом[24], Лившицем Борисом[25], Красным[26], Солнцевым[27], Полянниковым[28], Хариным[29], Яковлевым[30], Павловым[31]. В конце 1924 года или в начале 1925 года Ленцнер пригласил меня принять участи в редактировании сочинений Троцкого. С этой целью он (Ленцнер) и Эльцин познакомили меня с Троцким, который и поручил мне редактировать некоторые тома его собрания сочинений: помню один том вышел под названием “Проблемы пролетарской революции”, один посвящен революции 1905 года, точное название не помню.

Указанные сочинения Троцкого вышли в издании Госиздата в 1925-26 гг.».
Речь идёт, соответственно, о следующих томах сочинений Троцкого: Том 2. Наша первая революция. Части 1[32] и 2[33]; Том 12. Проблемы международной пролетарской революции. Основные вопросы пролетарской революции[34]. Вот как оценивал Троцкий работу Евсея как редактора тома 2:
«От автора. Самое существенное о составе и характере настоящего тома сказано шире в предисловии редактора этого тома т. Е. Кагановича. Мне остается только выразить ему здесь благодарность за проделанную им работу. Л. Троцкий. 19 марта 1925 года»[35].
А вот что написано автором в Предисловии к 12-му тому Сочинений:
«…Весь том подготовлен к печати и снабжен примечаниями тов. Е. Кагановичем, которому выражаю здесь свою искреннюю благодарность. Л. Троцкий. 20 октября 1924 года»[36].

Сначала я думал здесь привести и те тексты, что написал Евсей в предисловиях к этим томам «От редакции», но потом решил, что это утяжелит рассказ. Их можно прочитать в этих томах в Интернете.
На допросах 1940-41 гг. Евсей повторял эти фамилии слушателей Института красной профессуры, иногда следователь «вытягивает» из него и другие фамилии. Так, в допросе от 8 ноября Евсей повторяет всё те же фамилии:
«…Я был связан с троцкистами:
1. СОЛНЦЕВ Юзик, отчество не знаю, преподаватель политэкономии в Московских высших учебных заведениях. Последний раз виделся с ним в Москве в 1929 году.
2. ПОЛАТНИКОВ[37], имя, отчество не помню, помню его был инициал «Н», окончил институт Красной Профессуры и преподавал в ВУЗах политэкономию.
3. ЭЛЬЦИН Виктор – работает преподавателем в ВУЗах историю, был административно выслан из Москвы.
4. ХАРИН окончил институт Красной Профессуры, экономист, работал в ВУЗах. Встреча была с ним последняя в 1929-1930 годах.
5. ЛИФШИЦ Борис – экономист. Имел последнюю встречу с ним в 1930 году.
6. ПАВЛОВ – экономист. Имел с ним встречу в 1930 году.
7. КРАСНЫЙ Совул – историк, умер в 1930 году.
Я назвал эти фамилии, с которыми часто встречался на нелегальных собраниях, как троцкисты…».

И далее в этом же допросе о редактировании томов сочинений Троцкого:
«В. Вы кем работали у Троцкого и в какие годы?
О. Троцкий привлек меня к работе его Секретариата для составления примечаний к некоторым томам собрания сочинений. Там я работал в период 1924-1927 годы.
В. Вы же не только писали примечания в собраниях-сочинениях Троцкого, но Вы их и редактировали