Аболдин Климентий Никифорович (1872)

• Дата рождения: 1872 г.
• Пол: мужчина
• Место проживания: Алтайский кр.

---

• Обвинение: кулаки (Постановление СНК и ЦИК СССР от 1.02.1930)
• Осуждение: 12 декабря 1931 г.
• Приговор: спецпоселение
• Место отбывания: Томская обл.

---

• Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; УВД Томской обл.

Биография

Правильное написание: Аболдин Климентий Никифорович. Родился в 1872 году (1870) в Алтайском крае.

Семья староверов в конце 19 века (1883 год) пришла на Алтай из Пермской губернии. Большая ветвь семьи Климентия Никифоровича жила в селе Большая Речка (сейчас Троицкое). Их с женой, Екатериной Ивановной, дети родились в селе Шершниха. Брат Григорий жил также в селе Горново (Горновское) Яминской волости в 1920-е годы. Все три населенных пункта находятся рядом друг с другом.

Предположительно в 1925 году Климентий Никифорович и Екатерина Ивановна перебрались в село Смоленское Смоленского района Алтайского края. На это село УМВД по Томской области указывает как на последнее перед высылкой. В возрасте почти 60 лет по Постановлению СНК и ЦИК СССР от 1 февраля 1930 года они обвинялись как "кулаки". 12 декабря 1931 года были осуждены и отправлены на спецпоселение в Томскую область.

Кулаками их признали, поскольку в семье имелась сеялка, был и “крестовый” резной дом, украшенный рукой деда, который в советский период и позже использовали под сельсовет. Кажется, он стоит до сих пор. Была деревянная мебель, ели на белых скатертях. Были коровы и лошади, но наемных работников не привлекали, сами занимались хозяйством.

При раскулачивании всех детей, кроме Ефима Климентьевича, которому было уже 24 года, они забрали с собой. Климентий Никифорович всем детям уменьшал официальный возраст, чтобы их оставили вместе. Всего в семье было 14 детей, но выжили к тому моменту семеро.

Из вещей взять смогли только крест, икону и мешок с сухарями. Шли пешком. Как рассказывал дочь, Мария Климентьева, уже своим детям, в поселении разговаривать с ними никто не мог, было запрещено, не было дома и еды. Весной все деревья стояли без коры, потому что люди их обглодали. Когда Екатерина Ивановна пробовала подобрать в помойке зелёный капустный лист, на неё натравливали собак.

Из документов 1941 года следует, что поселилась семья в посёлке Ново-Херсонка Колпашевского района. В 1942 году он относился к колхозу “Сергушино” вместе с другими сёлами Абрамкинского сельсовета: Старо-Абрамкино, Ново-Абрамкино, Абрамкино, Малиновка. Сейчас его не существует, но в переписи 1941 года в нем жили 327 человек раскулаченных.

В 1950-1960-е годы можно было уезжать из этих мест после снятия с учета спецкомендатуры, но старики вряд ли могли об этом думать. Во время войны к ним с Алтая пешком пришла внучка Наташа. После ухода ее отца, Ефима, на фронт, мачеха продала дом и уехала. Новые жильцы вынесли 12-летней девочке чемоданчик с вещами. Сначала она работала в обувной мастерской деда. В его доме во время войны жили и другие внуки. Был он человеком суровым, мог поставить ребёнка на горох с солью за отказ молиться. Подойти к нему без молитвы было невозможно, вплоть до самой старости он требовал от внуков знать и читать молитвы.

Когда внучка Наташа пошла работать почтальоном, дед внимательно следил, чтобы она не совершила какую-нибудь ошибку. Как-то раз именно он обнаружил недостачу по квитанции. Наташа поехала обратно в контору, оказалось, ей действительно не выдали часть денег, но все в итоге разрешилось.

Большую часть натуральных продуктов, которые были в хозяйстве, отдавали. С коровы бабушка наливала внукам только кружку молока. В доме была русская печка, на стене висела плеть. Деду не надо было ругаться, достаточно было показать на эту плеть. Его и так все боялись. Внучка Наташа, уже сама будучи бабушкой, часто рассказывала эпизод с лампой. Вместе с двоюродным братом они бегали в доме по лавкам, заигрались и разбили лампу, перепугались до смерти, спрятались где-то за печкой в пыли. Дед их чуть ли не кочергой вытаскивал оттуда.

У ссыльных немцев с алтайскими ссыльными сложились особые отношения, поскольку обе группы должны были как-то налаживать жизнь на новом месте. Русские девушки с немецкими парнями не дружили, но и не ссорились. По воспоминаниям бабушки, были там не только немецкие переселенцы, но и латыши. Наташа выучилась в Колпашево на медицинских курсах и ходила раздавала таблетки больным, люди болели и умирали от голода и тифа. В благодарность одна латышская женщина подарила ей платок.

Была история, когда в нее влюбился парень Ваня, немец, все деды были против такого зятя, поскольку родня погибала на фронте, а Иван за ней долго ухаживал. Он был очень музыкальным, играл на аккордеоне. Потом Иван уехал в Германию.

А Наташа вышла замуж за русского Ивана. Интересно, что ее муж сначала работал на тяжелой работе, колол дрова и т.д., а немцы-переселенцы научили его заниматься столярным ремеслом. Он начал делать мебель на заказ, семье стало легче жить. Новые эшелоны ссыльных немцев местные жалели, давали картошку и другое съестное.

После войны в Колпашевский район приехал Ефим с новой женой Раисой Андреевной, которая, что удивительно, в последствии написала на мужа донос, засадив его в тюрьму на год. Позже Ефим уехал жить в Горно-Алтайск. А отец и мать остались в Старо-Абрамкино. Один из их сыновей, Георгий, пропал без вести на войне.

Климентий Никифорович до 90 лет читал газеты, удивлялся, что стал плохо видеть. После смерти жены его забрал сын Иван, который жил с семьей в этом же селе. А позже дочь Мария перевезла отца в деревню Тискино того же, Колпашевского района. Он умер в возрасте 102 лет 19 ноября 1972 года и похоронен на местном кладбище.