Головушкин Иван Андреевич (1898)

  • Дата рождения: 1898 г.
  • Место рождения: г. Чита, ст. Кадала, Читинская обл.
  • Пол: мужчина
  • Национальность: русский
  • Гражданство (подданство): СССР
  • Образование: среднее (коммерческое училище, электротехникум)
  • Профессия / место работы: начальник связи 10-й стрелковой дивизии, майор
  • Место проживания: г. Вологда
  • Партийность: член ВКП(б) с 1927 г.
  • Дата расстрела: 9 октября 1938 г.
  • Место смерти: г. Вологда
  • Дата ареста: 14 марта 1938 г.
  • Осуждение: 9 октября 1938 г.
  • Осудивший орган: выездная сессия ВКВС СССР
  • Статья: 58-7, 58-8, 58-9, 58-11
  • Приговор: ВМН (расстрел)
  • Дата реабилитации: 17 сентября 1957 г.
  • Реабилитирующий орган: ВКВС СССР

Семья

Жена Ольга Николаевна, 39 лет, домохозяйка; дочь Галина, 14 лет, учащаяся; дочь Наталия, 11 лет, учащаяся.

Документы

Протокол допроса арестованного Головушкина Ивана Андреевича от 13 апреля 1938 года [Источник: архивное уголовное дело комбрига Карпова И.Т. ЦА ФСБ АУД № Р-10441 л. 42-53]

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА.
ГОЛОВУШКИНА Ивана Андреевича.

1898 г. рождения, сын подрядчика,
в царской армии служил в чине подпоручика,
до ареста — начальник связи 10-й стрелковой дивизии
майор РККА, гр-н СССР

1938 г., апреля 13 дня, гор. Вологда.

ВОПРОС: Вы раньше состояли в ВКП(б).
ОТВЕТ: Да, я состоял в ВКП(б) с 1918 по 1922 год.

ВОПРОС: Почему вы вышли из ВКП(б).
ОТВЕТ: Из ВКП(б) я вышел в 1922 году из-за несогласия с политикой ВКП(б) и Советской власти, по вопросу введения НЭПа.

ВОПРОС: Однако, позднее вы снова вступили в ВКП(б) какую цель вы в этом преследовали.
ОТВЕТ: Да, в 1927 году я снова вступил в ВКП(б), с целью маскировки своей контрреволюционной преступной работы.

ВОПРОС: Значит вы вступили в ВКП(б), чтобы прикрываясь партийным билетом, проводить против Советской власти контрреволюционную работу.
ОТВЕТ: Да.

ВОПРОС: Какую контрреволюционную работу вы проводили.
ОТВЕТ: Начиная с 1922 года по день ареста я проводил контрреволюционную подрывную работу в РККА, выразившуюся в следующем:
В 1922 году находясь на службе в 16 артдивизионе в городе Елец, я входил в антисоветскую группу командиров 16 артдивизиона, состоявшую: командира дивизиона ЦАРЕВА, комиссара ЯКОВЛЕВА, арттехника САМУШЕВА, нач. разведки ФИРСОВИЧ и командира батареи СТАНКЕВИЧ. Указанная группа все мероприятия Советской власти и ЦК ВКП(б) расценивала и обсуждала в контрреволюционном духе.
Особую активность в наших антисоветских беседах проявляли СТАНКЕВИЧ и САМУШЕВ, последний даже предлагал нам бежать заграницу, который в 1922 или 1923 году один бежал заграницу, а СТАНКЕВИЧ был расстрелян по делу «Промпартии». Где находятся в данное время остальные участники группы мне неизвестно.
В 1923 году, в городе Курске, в 18 стрелковом полку я проводил сборы переменного состава красноармейцев, среди которых я проводил контрреволюционную агитацию и неправильную дисциплинарную практику, озлобляя и восстанавливая их против Советской власти.
В 1924 году, будучи на службе в 16 стрелковом полку, в городе Белгороде, я связался по контрреволюционной работе с командиром 16 стрелкового полка, бывшим эсером — КОВАЛЕНКО Кириллом Алексеевичем, который возглавлял группу и под его руководством, вместе с другими командирами из бывших офицеров царской армии, как-то: АГАПОВЫМ, СТЕПАНОВЫМ и другими, фамилии которых я сейчас забыл, вел работу по разложению и срыву боевой подготовки 16 стрелкового полка.
Эта группа из командиров 16 стрелкового полка своей контрреволюционной работой ставила перед собой задачу — разложить полк и сделать его небоеспособным, путем подрыва дисциплины, срыва боевой и политической подготовки и озлобления красноармейцев.
В результате нашей контрреволюционной подрывной работы полк был доведен почти до развала и только под влиянием высшего командования РККА и боясь репрессии, нам пришлось временно сузить объем контрреволюционной подрывной работы.

ВОПРОС: Какую конкретно контрреволюционную работу вы лично проводили в 16 стрелковом полку.
ОТВЕТ: Выполняя задание КОВАЛЕНКО, я сформировал команду связи полка исключительно из сыновей кулаков и торговцев, враждебно настроенных против Советской власти. Делал я это для того, чтобы в случае войны СССР с капиталистическими странами, команда связи полка отказалась бы выступить в защиту СССР и полк остался бы без связи.
Я также участвовал, вместе с другими, в разложении дисциплины среди командного состава и красноармейцев и срыву боевой и политической подготовки полка, путем втягивания в пьянку командно-политического состава полка и неправильной дисциплинарной практики по отношению к подчиненным.

ВОПРОС: Где сейчас находятся КОВАЛЕНКО, АГАПОВ и СТЕПАНОВ.
ОТВЕТ: Где находятся АГАПОВ и СТЕПАНОВ я не знаю, связи с ними с 1927 года я не имею. КОВАЛЕНКО в начале 1937 года служил в Управлении Боевой Подготовки РККА, но связь с ним также с 1927 года порвал.
В 1927-1928 годах, находясь на одногодичном повторном отделении связистов в Киевской школе связи, я связался по контрреволюционной работе с активным зиновьевцем-преподавателем школы МАТВЕЕВЫМ, впоследствии арестованным за контрреволюционную работу среди слушателей курсов.
Я вел агитацию за плохую самостоятельную подготовку к занятиям, МАТВЕЕВ извращал в лекциях материал и давал несоответственно высокие отметки по пройденному материалу.
Попытки сколотить вокруг себя на курсах антисоветскую группу не увенчались успехом, так как партийная организация курсов была очень крепкой.
1930 и 1931 годы, работая преподавателем электротехники, телефонии и связи в Ленинградской военной школе связи, я вел ускоренный курс подготовки связистов с таким расчетом, чтобы выпустить с курсов неполноценных связистов и с этой целью читал лекции и рекомендовал литературу для самоподготовки так, чтобы запутать курсантов и затруднить им освоение материала.
Мою контрреволюционную работу в 1931-1932 г. в 56 стрелковой дивизии чуть не разоблачили и я отделался только выговором в ДПК за, якобы, плохой контроль в деле руководства боевой подготовкой связистов.

В 1932 году я был назначен в 10 стрелковую дивизию, где позднее вошел в контрреволюционную право-троцкистскую организацию и проводил подрывную работу в 10 стрелковой дивизии по день своего ареста.

ВОПРОС: Кем вы были вовлечены в контрреволюционную право-троцкистскую организацию 10 стрелковой дивизии.
ОТВЕТ: В право-троцкистскую организацию 10 стрелковой дивизии в конце 1934 года я был завербован начальником штаба 10 стрелковой дивизии КАРПОВЫМ.

ВОПРОС: Расскажите обстоятельства, при которых вас завербовал в контрреволюционную право-троцкистскую организацию КАРПОВ.
ОТВЕТ: Прибыв в 10 стрелковую дивизию, я столкнулся с контрреволюционной вредительской работой начальника штаба 10 стрелковой дивизии КАРПОВА. КАРПОВ, которому я подчинялся по службе, стал от меня требовать вопреки нормативам РККА, проводить учения связистов на коротких расстояниях и в искусственно созданных условиях. Кроме того, в целях приближения меня к себе, сознательно стал создавать антагонизм между мною и командиром Отдельного Батальона Связи — ТРОФИМОВЫМ и играть на моем самолюбии.
Я не стал противостоять КАРПОВУ зная о его вредительских действиях и сам стал сближаться с ним и выполнять его вредительские указания. Приблизив меня, таким образом, к себе, КАРПОВ при очередном докладе у него в кабинете прямо поставил передо мной вопрос об участии в контрреволюционной вредительской работе, которая проводится им в 10 стрелковой дивизии, как участником контрреволюционной право-троцкистской организации. Я дал КАРПОВУ согласие.
Весной 1935 года командир 10 стрелковой дивизии ТРИФОНОВ вызвал меня к себе в кабинет и стал интересоваться постановкой учебы в Отдельном Батальоне Связи и учебными программами. Посмотрев составленный УСКА РККА программы, по которым проводились занятия в батальоне, ТРИФОНОВ заявил, что программы, составленные УСКА РККА никуда не годятся.
Я сообщил ТРИФОНОВУ о том, что получаю коррективы к программам со стороны Начштадива КАРПОВА. В ответ на мое сообщение, ТРИФОНОВ дословно сказал так: «Я знаю от КАРПОВА о вашей вредительской работе, но КАРПОВ в этом деле мало понимает, впредь ты держись больше моих указаний и без стеснения заходи прямо ко мне в кабинет; впредь указания по вредительской работе будешь получать от меня». С этого момента в своей вредительской работе я больше руководствовался указаниями ТРИФОНОВА, чем КАРПОВА.

ВОПРОС: Какие указания вы получали по контрреволюционной работе со стороны КАРПОВА и ТРИФОНОВА.
ОТВЕТ: Указания, как КАРПОВА, а также и ТРИФОНОВА сводились к основной цели — путем вредительской работы сделать связь дивизии небоеспособной, а исходя из этого КАРПОВ и ТРИФОНОВ давали указания: о вредительской организации занятий по тактике, занятия проводить по вредительски разработанным планам и программам, занятия проводить так, чтобы командный состав и красноармейцы технику связи знали плохо.

ВОПРОС: Вы выполнили указания КАРПОВА и ТРИФОНОВА.
ОТВЕТ: Да, я их выполнил в точности.

ВОПРОС: Расскажите о вашей практической контрреволюционной вредительской работе в 10 стрелковой дивизии.
ОТВЕТ: Выполняя указания КАРПОВА и особенно ТРИФОНОВА и по своей личной инициативе я свою контрреволюционную и вредительскую работу в 10 стрелковой дивизии проводил:
1) Неправильно организовывал занятия по тактике специальной подготовки, пример: разработку выходов в поле с радистами и проволочниками переделывал по указанию КАРПОВА с занятий на реальных расстояниях — на занятия на коротке. Допускал невыполнения нормативных показателей;
2) По указанию ТРИФОНОВА не проводил занятий по тактике с комсоставом, а последний с бойцами и младшими командирами;
3) Внедрял к использованию ненужные и вредительские, запутывающие руководителей конспекты по специальной подготовке, разработанные по указанию ТРИФОНОВА;
4) Проводил занятия с комсоставом по планам, исправленным ТРИФОНОВЫМ и рассчитанным на озлобление командиров. Примером могут служить конспекты по телефонии, электротехнике, где изучение даже электрических процессов разбивалось по минутам, что только путало руководителей. Занятия в поле с комсоставом с ненужной перегрузкой;
5) Выполняя указания ТРИФОНОВА, я регулировал занятия с командным составом так, что технику связи командиры изучали недостаточно, что неизбежно сказалось бы в боевой обстановке;
6) Боевую подготовку Отдельного Батальона Связи проводил не в соответствии с указаниями Управления связи, а с выхолащивающими указаниями ТРИФОНОВА;
7) Поощрял и содействовал морально-бытовому разложению командно-политического и красноармейского состава Отдельного Батальона Связи;
8) Зная, что партийная организация батальона не уделяет внимания ходу боевой подготовки и материальной обеспеченности Батальона Связи, я не принимал мер к выравниванию это недостатка, а предоставлял возможность заниматься склочничеством между членами партии в Отдельном Батальоне Связи.

ВОПРОС: Вам известны цели, которые ставила перед собой контрреволюционная право-троцкистская организация.
ОТВЕТ: Контрреволюционная право-троцкистская организация 10 стрелковой дивизии ставила перед собой задачу борьбы с Советской властью и реставрации капитализма в СССР и исходя из основной задачи, добивалась всеми возможными средствами путем контрреволюционной вредительско-диверсионной работы в боевой и политической подготовке, разложения дивизии, чтобы сделать ее небоеспособной.

ВОПРОС: Кто вам известен из состава контрреволюционной право-троцкистской организации и кого вы лично завербовали.
ОТВЕТ: Контрреволюционной право-троцкистской организацией руководил бывший командир 10 стрелковой дивизии ТРИФОНОВ, бывший начподива 10 АРШ, бывший секретарь ДПК ДЮЛЬДИН.
Активными членами являлись: начальник штаба дивизии КАРПОВ, помощник командира 10 артполка СПИРИН, пом. командира 30 стрелкового полка КИСЕЛЕВ, пом. начальника штаба 28 стрелкового полка БЕЛОВ, пом. командира 29 стрелкового полка ЦАРЕВСКИЙ, командир батальона 29 стрелкового полка ФОМИН, по Отдельному Батальону Связи — быв. командир батальона ТРОФИМОВ, командир батальона НАГУЛЕВИЧ, пом. командира батальона КРЕСТЬЯШИН, начальник штаба батальона ВАСИЛЬЕВ, быв. комиссар батальона ИВАНОВ.
В контрреволюционную право-троцкистскую организацию 10 стрелковой дивизии мною лично были завербованы: в 1934 году быв. командир Отдельного Батальона Связи Трофимов, а в 1935 году командир батальона НАГУЛЕВИЧ и начальник штаба батальона ВАСИЛЬЕВ. По моему заданию ТРОФИМОВЫМ в организацию был завербован КРЕСТЬЯШИН.

ВОПРОС: Расскажите обстоятельства их вербовки.
ОТВЕТ: При вербовке ТРОФИМОВА мною было использовано — его склонность к пьянству. Сблизившись с ним на почве совместных выпивок и периодически давая ему указания по контрреволюционной вредительской работе и в то же время в совместных беседах доказывал ему, что хотя он крепко пьет, но начальник штаба дивизии КАРПОВ и командир дивизии ТРИФОНОВ его высоко ценят, как специалиста, нужно ориентироваться в своей работе на КАРПОВА и ТРИФОНОВА и выполнять их указания.
Этим можно достичь авторитета у ТРИФОНОВА, а он будет продвигать по службе. ТРОФИМОВ на это охотно пошел и дал свое согласие на участие в контрреволюционной вредительской работе.
Начальник штаба Батальона Связи ВАСИЛЬЕВ, являясь человеком крайне непостоянного характера и не любя работать, а подчас не умея подойти к вопросам планирования боевой подготовки и разработки программных вопросов, чрезвычайно часто обращался ко мне с просьбой составить или дать темы занятий с командным составом или план на период получал от меня указания полностью соответствовавшие установкам контрреволюционной право-троцкистской организации. ВАСИЛЬЕВА вербовать не стоило труда, так как получив от меня указания или даже готовый материал, старался поскорее провести его в жизнь, лишь бы только поскорее избавиться от работы.
Метод вербовки НАГУЛЕВИЧА я применил такой же, как и при вербовке ТРОФИМОВА. С приходом в батальон, НАГУЛЕВИЧ сначала очень рьяно взялся за свою работу, стал пытаться поднимать дисциплину, налаживать боевую подготовку, но столкнулся с вредительством, которое проводили в батальоне пом. командира батальона КРЕСТЬЯШИН и начальник штаба батальона ВАСИЛЬЕВ. Тогда НАГУЛЕВИЧ обратился ко мне за помощью. Вместо помощи я рассказал НАГУЛЕВИЧУ, что контрреволюционную подрывную работу а батальоне КРЕСТЬЯШИН и ВАСИЛЬЕВ проводят не самостоятельно, а их работой руковожу я и даю им указания по вредительской работе по заданию КАРПОВА и ТРИФОНОВА и что в эту работу должен будет включиться и он — НАГУЛЕВИЧ. Ссылка на ТРИФОНОВА подействовала и НАГУЛЕВИЧ дал свое согласие на участие в контрреволюционной подрывной работе в батальоне.

ВОПРОС: Что вам известно о контрреволюционной работе указанных вами лиц.
ОТВЕТ: Подрывная работа руководителей контрреволюционной организации: ТРИФОНОВА, АРША, ДЮЛЬДИНА сводилась к ослаблению боевой мощи дивизии, в том числе и Отдельного Батальона Связи, путем запутанной методики боевой подготовки неясными, туманными требованиями к командному составу в вопросах постановки обучения, игнорированием нуждами и бытовыми условиями командного состава и озлобление командного состава, зажим критики и самокритики, вредительское строительство, умышленно вредительский отвод участка под лагерь Танкового батальона, в подмене осенних тактических учений — рубкой леса или так называемые занятия по прокладке колонных путей. ТРИФОНОВ отрицал необходимость тактической подготовки связистов, как командиров, так и бойцов и отсутствие этой подготовки чревато последствиями и грозит в бою потерей управления и разгрома дивизии.
АРШ и ДЮЛЬДИН подменили живое руководство партийной работой голым администрированием, создавали групповщину, склоки, сколачивали вокруг себя чуждых людей и выдвигали их.
В Отдельном Батальоне Связи прямыми их ставленниками были: КИРИЕНКО, ЯНЫГИН, ПУЧКОВ, КОРОЛЕВ, которые вместо помощи в боевой подготовке — развивали склоки, вели разложение командно-политического состава батальона. АРШ и ДЮЛЬДИН ДПК превратили в орудие расправы с непокорными и замазывание контрреволюционных преступлений: дело Отдельного Батальона Связи в 1935 году о расхищении шефских сумм, пьянстве и самоснабжении; дело КРЕСТЬЯШИНА и ИВАНОВА с устройством контрреволюционной панихиды.
О СПИРИНЕ, КИСЕЛЕВЕ, БЕЛОВЕ, ЦАРЕВСКОМ и ФОМИНЕ мне известно следующее:
СПИРИН являлся правой рукой ТРИФОНОВА по боевой подготовке дивизии и он выполнял все указания ТРИФОНОВА по контрреволюционной подрывной работе по срыву боевой подготовки, остальные также были тесно связаны по контрреволюционной работе с ТРИФОНОВЫМ и он их всячески выдвигал и ставил всегда в пример, как образцовых командиров.
В Отдельном Батальоне Связи вредительскую работу под моим руководством проводили: НАГУЛЕВИЧ, пом. командира батальона КРЕСТЬЯШИН, начальник штаба батальона ВАСИЛЬЕВ. Конкретная контрреволюционная подрывная работа их сводилась к следующему: позднее ознакомление командиров с месячными планами, несвоевременном спуске расписаний занятий в подразделения, несоответственно составленных программ занятий с командным составом, создание антагонизма среди командного состава, умышленной слабой технической оснащенности занятий, тогда как все имелось в более, чем достаточном количестве.
Создание недовольства среди среднего и младшего командного состава, бездушное отношение к нуждам командиров и красноармейцев, слабый контроль со стороны штаба батальона и самоустранение штаба от контроля боевой подготовки очковтирательство, неправильная дисциплинарная практика, как по отношению к командирам, а также и бойцам, плохая проверка боевой подготовки школы, плохое качество подготовки одногодичников, разложение дисциплины. НАГУЛЕВИЧ готовил диверсионный акт с бензином.

Протокол читал, показания с моих слов записаны верно:
ГОЛОВУШКИН

Дополнительная информация

Упоминается в деле комбрига Карпова И.Т. как один из участников «антисоветского военно-фашистского заговора» наряду с комбригом Трифоновым А.П, Крестьяшиным Л.Н. и Пленом А.Т. [ЦА ФСБ АУД № Р-10441 т. 1, л. 55–56].