Крайнова Екатерина Федоровна (1913)

фотография из следственного дела, ГА РФ

Дата рождения: декабрь 1913 г.
Место рождения: Пензенская губ., Керенский у., с. Баранчеевка
Пол: женщина
Национальность: русская
Гражданство (подданство): СССР
Социальное происхождение: из служащих
Образование: среднее
Профессия / место работы: студентка, 1-й Московский медицинский институт
Место проживания: г. Москва, Новое ш., д. 2, кв. 3
Партийность: беспартийная, ВЛКСМ с 1931 по 1932

Где и кем арестован: СПО УГБ УНКВД МО
Дата ареста: 23 октября 1935 г.
Обвинение: антисоветская агитация
Осуждение: 8 января 1936 г.
Осудивший орган: Особое совещание при НКВД СССР
Статья: 58-10
Приговор: 2 года ИТЛ
Место отбывания: Ухтпечлаг
Дата освобождения: 20 августа 1937 г.
Дата реабилитации: 25 августа 1994 г.
Реабилитирующий орган: Прокуратура г. Москвы
Комментарий к аресту: Во время следствия содержалась в Бутырском изоляторе

Архивное дело: ГА РФ. Д. П-44668
Источники данных: Книга памяти Республики Коми; БД "Жертвы политического террора в СССР"; газета "Московская правда"; ГА РФ, архивно-следственное дело

Биография

На момент ареста Екатерина Крайнова работала лаборанткой во Всесоюзном научно-исследовательском институте электрификации сельского хозяйства. У нее был муж Николай Иванович Гаврилов (22 г.), научный сотрудник Обсерватории Тимирязевской с/х Академии.

Вот текст письма Екатерины Крайновой, написанного Военному прокурору СССР в 1969 году:

«Однажды я спросила одного реабилитированного, что он почувствовал, получив реабилитацию. Он ответил, что с него как будто спала старая кожа и ему легко стало дышать. Я прошу у Вас реабилитации не для свободного дыхания. В свои 55 лет я уже почти дышу на ладан, так как перенесла инфаркт. Мой "детский срок" - 2 года, которому так завидовали з/к, был растянут на долгие годы и даже находясь в лагере, мне его постарались удлинить еще на 3 года. Мой первый арест обосновывался на каких то чистосердечных признаниях с моей стороны - в виде недовольства жизнью колхозников, после моего пребывания на уборочной компании в 33-м году на Кубани. Народ голодал, пшеница колосилась - основное - гос.хлебозаготовки. До распухших колхозников не было дела. 2-й мой срок -это был предел унижения. Я совершенно невинно испытала чашу позора вместе с двумя женщинами, идущими со мной "По делу" в гор. Ухте. Нас 4-х человек вмести поселили в бывшем Красном уголке. Под кроватью одной заключенной Веры -фамилию не помню находился рулон бумаги. Оказывается это были плакаты с портретами вождей. К нам забегал иногда котенок, который небрежно обращался с бумагой — приведший нас к дополнительному сроку. Среди нас была женщина, имевшая срок 10 лет по ст.58-6. Она поссорилась с Верой и увидев эти рваные плакаты, сделала донос и веру посадили, ровно через два дня были арестованы я и 3-ья женщина Мартынова, за издевательство над портретами вождей. Создали групповое "дело". Я даже не знала, что там находился какой то рулон, да еще портреты вождей. Но следователь не хотел этому верить, мотивируя тем, что при мытье полов комнаты, я должна была это видеть. Никто из нас не признался в этом нелепом обвинении. И вот настал день суда. Суд был открытый. Сотни заключенных окружали здание суда. Я еще подсознательно верила в торжество справедливости, но увы! Судьи упивались своей властью, пользуясь безнаказанностью, осудили нас. Мой "детский срок" стал старше на 3 года. Об этом импровизированному суде я написала И.В. Сталину. Через 4 месяца с меня все сняли. Так и должно быть. В 37-м году, при освобождении, получая паспорт, куда была занесена 39 статья, я наивно просила не ставить мне ее. Паспортист ответил мне, что 39 статья - это колокольчик, привязанный к Вашей заднице, который не даст особенно Вам шевелиться на воле. И вот вновь Москва, друзья, мама - которая была обречена- у нее был рак матки. Она жила с братом в Ивановских бараках, которые уже сейчас снесены. Она умерла через два месяца. Колокольчик дал себя знать. 5-го ноября я приехала. Шестого ноября сделала кой какие продуктовые покупки, вт в том числе свежую рыбу, брат жил очень бедно, пожарила и только сели за стол, в дверях появился милиционер, взял мой паспорт "пройдемте со мной, Вам Москва не проходной двор". В этот миг Я почувствовала себя маленьким зверьком, которому везде расстав- лены ловушки. Сколько было страдания в глазах мамы, когда меня вновь поглотила пасть закона. Я до сих пор вспоминаю эти глаза с содроганием. Милиционер ввел меня в автобус, все смотрели на меня как на редкую зоологическую разновидность. У всех были праздничные лица, только меня ожидали стены тюрьмы. 7 ноября - в камеру доносятся музыка и пение демонстрантов. И вдруг передача. Принесла мама. Никем не съеденная харе ная рыба. Я попросилась в туалет, в надежде увидеть маму со двора милиции. Она стояла недалеко от забора. Одновременно лились звуки музыки и слезы матери. Как мне было жаль ее. Вернулась в камеру я повесилась на собственных чулках. Пришла в сознание я в Бутырской тюрьме. Врач говорил, что стыдно молодой не работать, таскаться по тюрьмам. После недельного пребывания в Бутырской тюрьме, мне дали 24 часа. Я уехала в Сибирь. Новосибирск, где я когда-то в детстве. Сибирь с оледеневшими сердцами людей. На работу никуда не брали. Враг народа. Деньги приходили к концу. Квартиры нет. В 3-х км. от Новосибирска находилась тюрьма. Я пошла туда, чтобы меня вновь посадили, выхода у меня другого не было. Начальник отказал мне, сказал, что у меня нет состава преступления. Я вышла в коридор, стала реветь как акула. Ко мне подошел военный, сказал что я вышла из лагеря и мне некуда деваться и пригласил меня к себе. Свет не без добрых людей. Я жила у них три года .Нянчила его детей. И так студентка мединститута - стала прислугой. В последствии я вышла замуж за летчика. Я скрыла от него, что я сидела по 58 статье. Но меня мучила совесть и я призналась. Его взяли на фронт. Он написал, чтобы я не обижалась, что он не может в своих анкетах писать, что жена у него "враг народа". Поэтому он не вернется ко мне. Я его не винила. Было такое страшное время. Извините, что я у Вас отрываю время на чтение этих листов. Не нужно было все это вытаскивать из недр своей памяти. До 20-летнего стажа для пенсии у меня не хватает 1 год и 3 месяца. Я чувствую, что не дотяну. Сердце, как 39-я ст. дает себя чувствовать ежеминутно. Можете ли Вы мне оказать содействие в получении справки о 2-х летнем рабочем стаже в Ухтинском лагере.

Мой адрес: Рига, Авоту 23 кв.6.»

После этого письма в 1969 году была начата проверка по делу Крайновой - но жалобу не удовлетворили, и ее отказались реабилитировать. Екатерину реабилитировали только в 1994 году.