Журило Евфросиния Никитична (1883)

Дата рождения: сентябрь 1883 г.
Место рождения: Харьковская губ.
Пол: женщина
Профессия / место работы: монахиня
Место проживания: Ярославская губ., г. Ростов

Дата смерти: 15 марта 1956 г.

Источники данных: БД «Новомученики и исповедники Русской Православной Церкви XX века»

Места проживания

Ярославская губ., г. Ростов
Дата начала: 1929 г.
Из воспоминаний матушки Надежды:

"В Ростове мы нашли квартиру, а съехалось нас 6 человек: Валентина Сергеевна,
Н. М., К. Ф., Фрося, я и М. А. Кроме нас, сюда приехали жить многие сестры
из обители.
Но недолго пришлось нам здесь пожить вместе. Родина нас встретила неприветливо.
В Ростове мы подружились с архиепископом Варлаамом (Ряшенцевым), который
нас благословил уехать из Ростова, "т. к. всех вас арестуют и отправят по
разным местам". Мы здесь получили паспорта и союзные книжки.
Фрося и Мария Алексеевна уехали в Туркестан, К. Ф. — в Казань, Н. М. — в
Пермь, а Валентина Сергеевна и я остались пока в Ростове на зиму.
Весной, с благословения Владыки Варлаама, мы с Валентиной Сергеевной
уехали в Туркестан.
А сестры, которые остались жить в Ростове, вскоре были арестованы".

Таким образом, по благословению архиепископа Варлаама (Ряшенцева) сестры
обители выехали к Фросе в Туркестан
Туркестан, г. Алма-Ата
Дата окончания: 1936 г.
Из воспоминаний матушки Надежды:

"В Туркестане жить было спокойно, узбеки к нам относились очень хорошо.
Фрося и Мария Алексеевна дома стегали одеяла на продажу.
Я поступила бухгалтером в Продснаб.
Потом Фрося открыла ларек и торговала мороженым. Жили безбедно
Продолжали жить по Уставу Марфо-Мариинской обители, много молились. . .
В это время все больше стало приезжать ссыльных. . .
Так мы прожили два года.
Шел 1931 год. 19 июля в субботу после Всенощной Валентина Сергеевна
Гордеева тихо и мирно отошла ко Господу.
После смерти Валентины Сергеевны ссыльных стало прибывать все больше и больше,
и труды Фроси умножились.
Вспоминаю приезд Владыки Варлаама (Ряшенцева). С Владыкой приехало 60 монахинь.
Все расположились в саду. Фрося хлопотала в саду. Продукты ей принесли соседи.
. . . Владыку мы оставили у себя, а остальных Фрося разместила по квартирам. . .
Вообще всех прибывающих ссыльных ГПУ посылало так:
"Идите в трудовую контору Журило (фамилия Фроси), она вас устроит".
Она устраивала и на работы.
В ОГПУ Владыке сказали, что он должен отправиться за 120 км на верблюдах
по очень трудной узкой и опасной дороге, через пустыню в с. Сузак, и были
случаи, когда верблюд летел в пропасть. Фрося побежала к начальнику ОГПУ,
чтобы упросить оставить его,. . . но тот отказал. Вечером Владыка беседовал с нами.
Мы плакали, и когда Фрося разорвала свой платок, и дала мне вытирать слезы.
Владыка сказал: "Первый раз вижу такой дележ имущества".
Утром стали готовить Владыку к отъезду. Фрося достала удобную тележку, чтобы
ехать другой, более безопасной дорогой. . . . Мы надеялись, что в Сузаке ему
будет хорошо, но. . . дорогой его так обожгло солнцем, что. . . он через неделю
скончался.
Много прошло ссыльных через Фросю. Много было таких, у которых ничего не
было: надо за них и квартиру оплатить, и одежду, и обувь достать, и питать. . .
И мебель она находила: столы, стулья, кровати. Иногда ей попадало, но она
не смущалась: всегда веселая, за все благодарит. В то время было тяжело с
питанием: Фрося с трудом возила продовольствие, и часто его отбирали. . .
Сколько ни приезжало ссыльных, Фрося всех устраивала, дома бывала мало.
Еще партия монахинь была. Одна из них умерла от черной оспы. Одну, Августу,
мы взяли к себе. Она заболела сыпняком. Мы вместе с ней спали, ели и не
заразились. Доктор ужаснулся, думая, что мы заразились, взял ее в больницу.
Когда она поправилась, опять у нас жила, пока Фрося не устроила ее с другой
монахиней, Агафьей-Ангелиной, обе — духовные дочери старца Глинского
отца Серафима. Они занимались рукоделием, шили, Августа вышивала очень хорошо.
Около них поселился вновь прибывший старец иеромонах Макарий, духовник
Глинского старца Серафима. Мы часто к ним ходили. В летние ночи молились в саду. . .
Были и неприятные случаи. Одна монахиня сбежала, и Фросю вызвал в ГПУ новый
начальник. Она взяла подушку и пошла. Я — вместе с ней. Если ее посадят,
и я с ней. Фросю обвинили в том, что она помогла убежать монахине, но за
нее заступилась жена прежнего начальника, который хорошо нас знал. У них не
было детей, и она очень просила Фросю помолиться, чтобы Бог дал им ребенка.
У них родился мальчик. Так, благодаря этой женщине, Фросю отпустили.
Местные жители, узбеки, киргизы очень хорошо относились к ссыльным и много
помогали через Фросю, отдавали квартиры, на базаре дарили продукты. . . "

Харьков
Москва
Из воспоминаний матушки Надежды:

"В Москве мы жили без прописки то у родных, то у знакомых. Я очень переживала
такое скитание, а Фрося все переносила благодушно. . . "

Московская о., пос. Болшево (ст. Тайнинская Ярославской ж. д. ?)
Дата окончания: 1948 г.
Из воспоминаний матушки Надежды:

"Наконец, А. А., знакомая нашей сестры М. М., жена покойного профессора Боборыкова,
у которой была дача под Москвой, в Болшево, решила нас там прописать.
У них уже временно прописали завуча школы, строящейся на ст. Тайнинская, и
А. А. посоветовала поговорить с ним относительно работы. . .
27 июля мы с Фросей пошли ко Всенощной Смоленской Иконы Божией Матери.
Месяца три назад я видела во сне, что прикладываюсь, поднимаясь по лесенке,
к какой-то иконе Божией Матери, а батюшка, стоя внизу, говорит:
"Это Одигитрия. Молись Ей, и Она устроит твою жизнь".
28 июля мы поехали в Болшево, были у директора школы Н. Г. Боронина, который
принял нас с радостью: меня — счетоводом, а Фросю — техническим работником, и сам
прописал нас на постоянно. . .
В 1941-1942гг., когда немцы подходили к Москве, директор прибежал к нам,
и говорит: "Евфросинья Никитична, собирайтесь! И Зинаида Александровна,
и М. М. (с нами жила еще старая сестра М. М.) — и бежим отсюда! Мне нельзя
оставаться, и жена моя поедет". А Фрося говорит:
"Нет, Н. Г., мы никуда не поедем". Он рассердился и говорит:
"Подумайте, я зайду еще!".
А Фрося куда-то ходила, очень ушибла ногу, легла и уснула.
Проснувшись, позвала меня и говорит:
"Сейчас я во сне видела прп. Онуфрия, он сказал:
"Никуда отсюда не уходите, все останьтесь на местах. Господь всех
сохранит". . .
Директор на другой день после сна Фроси пришел в военной форме. Его взяли
в армию, но он скоро вернулся и решил уехать работать очень далеко, опять
звал нас, но мы отказались. (Он, как мы скоро узнали, умер от тропической
лихорадки. Сначала молились за него, а потом перестали. Вдруг видим его во
сне, и он говорит: "Зинаида Александровна, что же вы меня забыли?").
Так мы никуда и не поехали. Все учителя нашего общежития также остались и
благополучно дожили до конца войны. . . "

Тверская о., с. Владычня
03.1948—15.03.1956 гг.
Из воспоминаний матушки Надежды:

"Слегла она после нападения пяти волков на Петров пост. На другой день захотела
за 10 километров навестить Сережу, больного мальчика, которого мы растили.
После тяжелого пути опять пошла в другую деревню, чтобы поблагодарить
художника, увеличившего портрет батюшки. Там собирался дождь, и она помогла
грести сено. Так не дала отдохнуть сердцу, а чувствовала себя плохо.
И наконец, без всякой передышки, поехала с Леонидом Николаевичем Пясковским
в Калинин к дочери отца Квинтилиана, которая заболела. Здесь сердце матушки
Евфросинии в монашестве Любови уже не выдержало, и она слегла. Началось страшное сердцебиение,
продолжавшееся несколько часов. Вызванный врач говорил, что за всю долгую
свою практику не видел сердца в таком состоянии.
Матушка Любовь пролежала в доме отца Квинтилиана полтора месяца.
Врач приходил постоянно, уход за ней был с большой любовью.
Перед отъездом отец Квинтилиан нас пособоровал, причастил, на такси проводил
домой. Спаси их, Господи, святая семья!
Через несколько дней она вышла в садик и упала, получив небольшое сотрясение
мозга. Потом простудилась, заболела воспалением легких. Отправили в больницу.
Через две недели выписали, а дома — сильный сердечный приступ.
Опять увезли в больницу, и началась мука : то в больницу, то домой, страдала
от сильных сердцебиений, задыхалась, дома были постоянные видения. . .
Так продолжалась болезнь с июня до дня ее смерти 2/15 марта 1956г.
в день Державной иконы Божией Матери"

Служение

Харьковская губ., г. Богодухов
Должность певчая церковного хора
Брат Илья служил регентом в архиерейском хоре, Фрося была певчей.
Брат Илья потом снова женился. Фрося прожила у брата пять лет, растила сирот,
помогала по хозяйству и пела в храме. Молиться она ходила в Богодуховский женский
монастырь и любила монашескую жизнь.
После пяти лет жизни у брата, в июне 1912г., она уснула летаргическим сном.
Впоследствии, будучи уже насельницей Марфо-Мариинской обители,
духовнику обители о. Митрофану Сребрянскому (в будущем архимандриту Сергию)
она рассказала о чудесном видении, которое явилось ей в этом летаргическом сне
и после которого изменилась ее жизнь.
Отец Митрофан записал ее рассказ в своем дневнике в 1917г., предварив надписью:
"Свидетельствую своей священнической совестью, что все, записанное мной со слов
сестры Евфросинии, верно"
Москва, Марфо-Мариинская обитель милосердия
монахиня
Дата начала: 23.01.1913 г.
23 января 1913 года Фрося приехала в Москву.
Она вспоминала [3]:

"Передать не могу, что я испытала, войдя в храм обители и услышав пение
тропаря святым праведным женам Марфе и Марии".

В обители Фросю повели к настоятельнице, Великой Княгине
Елизавете Федоровне, и когда Фрося ее увидела, то еле удержалась на ногах — она
узнала в ней ту, которую видела в летаргическом сне. Великая Княгиня благословила
Фросю и сказала, что ее принимает. Потом ее повели к батюшке. Она спросила, как
его звать. Ей ответили: "Протоиерей Митрофан", и она его тоже, когда увидела,
узнала. Так она поступила в обитель.
В 1919г. храм Покрова Пресвятой Богородицы и храм Марии и Марфы были переданы сестрам
и верующим в безвозмездное пользование по договору.
В октябре 1922г. на собрании сестер ради сохранения обители было решено сменить
название на "Марфо-Мариинская трудовая община".
Был избран совет общины, в которую вошли самые активные и деятельные сестры
милосердия
Но власти потребовали внести изменения в устав: исключить из задач общины
просветительские цели, потребовали, чтобы совет избирался не на 5 лет, а на
один год и т. п. Ради сохранения общины сестры согласились сделать изменения
в уставе.
В феврале 1923г. во время кампании по изъятию церковных ценностей о. Митрофана
арестовали и отправили в Тобольскую ссылку за то, что он зачитывал
с амвона воззвание Патриарха Тихона об изъятии церковных ценностей.
Забрали и посадили в милицию настоятельницу В. С. Гордееву, о. Вениамина Воронцова
(впоследствии митрополит Ленинградский) и др. На свободе из духовных руководителей
обители остался лишь недавно приехавший в Москву молодой священник
о. Иоанн Игошкин (впоследствии прп. исповедник архимандрит Гавриил).
Из воспоминаний матушки Надежды:

"Надо было срочно выбрать новое "правительство", и Фрося была выбрана одним
из членов "правительства", но, слава Богу, скоро всех [кроме о. Митрофана]
— настоятельницу и все начальство отпустили".

В 1925г. устав общины был аннулирован властями. Тогда сестры решили переименовать
Марфо-Мариинскую трудовую общину в трудовую артель.
Сестры зарабатывали деньги частной практикой: стегали одеяла, шили тряпичные куклы,
ухаживали за больными.
Началась усиленная травля обители со стороны воинствующих безбожников.
Из статьи "Советские Марфа и Мария" (газета "Правда", октябрь 1925г.):

". . . Хлопотами Сребрянского (угодившего не так давно, по причине пагубной
страсти к драгоценным камням в священных предметах, в места, где
водятся тюлени),. . . на Большой Ордынке был основан патронируемый особой
царствующего дома районный церковно-черносотенный агитпром. . . О пропагандистских
успехах "диаконисс" нам пока ничего неизвестно, но несомненным является то,
что тишайшая обитель была подлинным филиалом общества двуглавого орла. . .
Прошедший "духовные курсы" церковно-черносотенной премудрости личный
состав обители целиком сохранился в ней по настоящий день. . .
Весь прошлый уклад жизни, вплоть до диаконисских служений в домашних
церквах сохранен целиком; домашняя молельня Великой Княгини и вещи, ей
принадлежащие, хранятся и посейчас как реликвия; помещения "трудовой общины"
сплошь увешаны великокняжескими портретами и изображениями сосланного в
Нарым духовника Митрофана Сребрянского. . .
Советских Марфу и Марию пора бы ликвидировать".

Вскоре после опубликования пасквиля в обитель прибыла комиссия с ревизией,
которая, проверив все финансовые и хозяйственные документы, составила фальшивый
акт, будто бы в обители выявлено много нарушений. Акт был отправлен в ОГПУ, и
против сестер обители было возбуждено уголовное дело.
Сестер по очереди вызывали на допрос на Лубянку.
4 февраля 1926г. были опечатаны все шкафы, подсобки, запасные двери, были поставлены
209 печатей

Публикации

1. Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви ХХ столетия: Жизнеописания и материалы к ним. Тверь, 2001. Кн. 5.
С. 453.
2. Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви ХХ столетия: Жизнеописания и материалы к ним. Тверь, 2002. Кн. 7.
С. 400.
3. Подвижники Марфо-Мариинской обители. Под ред. прот. Александра Шаргунова. М. : Хронос-Пресс. 2007. 144с.
С. 1,31,34-45,47-77.