Платонов Алексей Андреевич (1885)

• Дата рождения: 1885 г.
• Пол: мужчина
• Профессия / место работы: учитель
• Место проживания: Самарская губерния (Средне-Волжский край, Самарская область), Ставропольский район, с. Ягодное

---

• Приговор: лишение избирательных прав
• Дата реабилитации: 10 июня 1930 г.
• Реабилитирующий орган: Ставропольский исполком
• Комментарий к аресту: Восстановлен в правах: протокол 1 комиссии по пересмотру списков лишенных избирательных прав Ставропольского исполкома.

---

• Архивное дело: МБУ "Тольяттинский архив", ф. Р19, оп. 3, д. 3
• Источники данных: МКУ Тольяттинский архив; Материалы исследователя А. П. Эстрина (Самарская область); Центр документации ГМИГ

Репрессированные родственники

• Жена: Платонова Надежда (1885)

Биография

До революции состоял учителем, после революции лишен прав за расширенное хозяйство за пределы трудового, имел до 6 лошадей, 1 корову, общественную работу вел активно, помогал окружающему населению по разведению пчеловодства, проявлений против Советской власти не наблюдалось, в Красной армии служил, в настоящее время имеет 13 ульев пчел, сам работает с 1923 года. В правах восстановлен в 1930 году. Жена Платонова Надежда.Н. 1885 г.р.

Документы

Платонов Алексей

Один и документов:

В Средне-Волжский Областной Исполком. Бывшего учителя Ягодинской школы Ставропольского района самарского округа Алексея Андреевича Платонова.

Заявление. Ягодинская сельская Избирательная Комиссия лишила меня избирательных прав за то, что я по словам, расширяю свой прожиточный минимум за пределы трудового и пользуюсь наемным трудом для извлечения прибыли пункт А ст.14. С Постановлением Избиркома я не согласен, причины несогласия выясняю ниже. Я сын самого бедного крестьянина села Озерок, бывшего Ставропольского уезда, Самарской губернии. Во время учения в Озерской второклассной учительской школе я находился в самых плохих материальных условиях, моя мать и отец желая дать мне образование и не имея на то средств, работали в этой школе – мать была кухаркой, а отец сторожем. По окончании школы я не получил в первый год учительского места и мне пришлось из-за куска хлеба идти в наймы: жил в Самаре в гостинице Воробьева кубовщиком, затем на железной дороге был чернорабочим, а больше всего работал поденно на богатых Самарских купцов и дворян. Надоело мне скитаться по Самаре, работая за несчастные гроши, и я возвратился на родину. Потом после долгих хлопот, я, наконец, получил место учителя в Малаевской школе грамоты на 10 рублей в месяц, на которые еле-еле перебирался, так как приходилось помогать еще отцу бедняку, который и до настоящего времени остался бедняком.

 На поприще народного просвещения я работал 23 года и 5,5 месяцев и все время в деревне. Под судом и следствием не был. Вел самый трезвый и нравственный образ жизни, показывая пример не только детям школы, но и взрослому населению, за что народ сильно любил меня и любит до настоящего времени. В течении многолетней моей службы я ни разу не пользовался отпуском и не получил ни одного выговора по службе. В Ягодное я приехал 1 сентября 1918 года. Ознакомившись с жизнью крестьян и богатейшей Приволжской медоносной флорой, до селе никем не означенной, я как культурный человек, не замкнулся в стенах школы …, и взялся за насаждение рационального пчеловодства среди местного крестьянства, как необходимо-полезной отрасли сельского хозяйства, способствующей повышению урожайности хлебных растений, плодов и овощей. Чтобы развивать эту отрасль сельского хозяйства, мне необходимо было создать культурно-показательную пасеку, на что я средств не имел. Многие мне говорили, что нельзя без средств при настоящем строе создать какое-либо культурное хозяйство, а в особенности пчеловодное. Обидно было слышать такую утопию. Я всегда ведя беседы в избе=читальне, частной беседы с крестьянами, говорил, что при Советской власти вполне себе возможно создать любое культурное хозяйство и даже бедному человеку, стоит только быть, как сказал Ильич «скопидомом и трудовиком». Глубоко запали слова Ильича в мое пролетарское сердце. Я превратился в скопидома и трудовика, предварительно подготовив к этому и свою жену – народную учительницу. Мы отказывали в себе в хорошей одежде, обуви. Хорошем питании, берегли каждую трудовую учительскую копеечку на приобретение пасеки и с большим большим трудом мне удалось купить один рамочный улей и две колоды, с этого количества пчел я и начал на глазах народа создавать свою пасеку. Но вот начались невзгоды. В первый же год я потерял своих пчел, они ранней весной погибли от голода, на подкорм же их я не имел средств. Здорово стукнуло по голове бедного учителя, но несмотря на это я не пал духом, я снова стал думать как завести пчел. Я напряг все свои силы и купил 4 семьи пчел. Сколько было радости и наслаждения1 Дела пошли хорошо. По моей инициативе был создан Волостной союз пчеловодов и было положено начало по созданию показательной пасеки при Ставропольском Уземотделе, на которую наш Союз пожертвовал несколько семей. В Союзе мне пришлось очень много работать, но эта работа была прервана по случаю мобилизации меня Ставропольским профсоюзом рабпроса на Врангелевский фронт, а поэтому во время моего отсутствия, Союз распался.  Возвратясь в Ягодное, по ликвидации врангелевских полчищ, я вновь принялся за внедрение пчеловодного насаждения среди крестьянских масс. С этой целью я создал при Избе-Читальне Кружок пчеловодов, где читал лекции, вел беседы, боролся с дедовскими приемами пчеловедения, поддерживал живую связь с пчеловодами колодниками, часто посещал их пчельники, бесплатно, за одно русское «Спасибо», перегонял им пчел, из колод, пчеловоды часто приходили ко мне на пасеку, где получали всевозможные разъяснения и практическим путем разрешали свои вопросы. На пасеке у меня ежегодно были ученики новички-пчеловоды, а вместе с тем и компаньоны, так что моя мизерная пасека в каждый летний сезон носила коллективный характер и служила школой для новичков, в которой применялись всевозможные опыты. Упрекать же меня в том, что я не объединил всех пчеловодов  в один крупный коллектив не следовало бы, потому что сразу напором ничего сделать нельзя, на все нужна поддержка, требующая известного времени. В пчеловодство я втянул не только крестьянство, но и трудовую интеллигенцию, как местного села , так и других сел. Считаю не лишним указать, что число посетителей на мою пасеку увеличивалось и дорожка на пасеку  делалась от посетителей все торнее и торнее. Меня и мою культурно-показательную пасеку ставили в пример не только пчеловоды, но и другие лица, стоявшие у власти, например, на учительских конференциях бывший председатель, партиец Ставропольского РИКа тов. Просвирьев и секретарь Волостной ячейки ВКПб тов. Хоха отмечали мое культурное насаждение пчеловодства, что было небезызвестно Самарскому УСНО. В этой отрасли сельского хозяйства мною проделана огромнейшая работа, и вся беда и моя вина в том, что я не объявил Земельному Управлению о том, что моя пасека учебно-показательная. К тому же летом 1928 года произошло районирование, старые партийцы , хорошо знавшие меня и ценившие мою работу, переброшены в другие места, новые же работники Ставропольского РИКа не знают меня и не ценят моей культурной-пчеловодной работы.
  В 1921 году на моей пасеке случилось новое несчастье: засушливый год не дал возможности запасти пчелам достаточного количества меда и от 11 семейств у меня осталось только три, но это стихийное бедствие не сломило меня, не убило во мне энергии , я стал вновь копить трудовые копеечки на создание пасеки. Через три года у меня стало 12 семей, но вот новая беда: я незаконно, по доносу одного несознательного партийца, подвергаюсь подоходному налогу с пасеки в 12 ульев, планы мои порушились. Через год в мою защиту встал самарский Губернотдел, виновному сделали выговор, а мне возвратили выплаченную мною сумму денег. Не успели зажить прежние раны, как моя пасека в 1926 году подверглась новому стихийному бедствию – наводнению. Волга затопила все медоносные луга и поля, питаться пчеле было негде и от 21 семьи у меня осталось только 5 семей и то еле живыми. Всех невзгод не перечесть, я так и думал, что мытарств не будет конца., но пора невзгод и мытарств прошла. Настали хорошие годы. Моя пасека стала увеличиваться, мой авторитет рос не по дням, а по часам. Пчеловодство, благодаря моим успехам стало сильно развиваться. Вместо 10 пчеловодных хозяйств в 1918 году, теперь их стало 50 (мелких). Благодаря моим многолетним беседам, появилось пчеловодное товарищество, некоторые из моих учеников по пасеке влились в пасеки, вступили членами пчеловодного общества, перешли на чистополье и стали выписывать газеты и журналы. Вообще мой труд на общественном поле не пропал даром.
Пользуясь большим авторитетом, я был выдвигаем во многие организации: был Председателем Учительского союза, Воздухофлота, Драмкружка, был инструктором по ликвидации неграмотности, при избе -Читальне организовал кружок «Друзья газеты», в котором читал лекции на темы разного характера: политические, антирелигиозные, по сельскому хозяйству, по борьбе с пьянством, хулиганством, по обществоведению и др.. Все время был селькором местной газеты «Селькор», а в 1922 году, по назначению УОНО, был корреспондентом, работал в редколлегии стенгазеты, хоровом кружке, в течении 3 лет выступал на сцене в народном доме артистом, иногда выполнял текущую работу в Сельсовете, принимал участие в проведении всех компаний, как то: по хлебозаготовкам, распространению займов, кооперированию населения, сбору налогов (ходил по селу), бесплатно работал в Ликбезе и последние три года работал в сельсовете. Один год был Председателем Культурно-просветительной секции, два года председателем Ревкома, был избран контролером местной почты. Реальность работы всюду была видна. Общественная работа мною всюду велась и через учащихся школы. Я активно распространял и Совпечать, как среди учащихся школы, так и среди взрослого населения. При школе силами учащихся был заложен плодовый сад, а в 1926-1927 годах был создан при школе Кружок пчеловодов, а при нем уголок пчеловодов, где учащиеся получали необходимые знания по пчеловодству, кроме того, девочки при школе занимались рукоделием, а мальчики работали в разных кружках.
 Учащиеся школы принимали активное участие в хлебозаготовках: приносили в школу хлеб, в домах читают взрослым газеты, всей работы и не перечесть. Вообще, я как человек, вышедший из бедной крестьянской семьи, жалел народ и все отдал ему. Я смело заявляю, что я сделал много-много хорошего для народа, для Советской власти, которую в 1920 году защищал красноармейской грудью, а потом честно, активно участвовал в сельско-хозяйственном строительстве Советской страны, стремясь к введению коллективных форм хозяйствования и на этом пути я встретил преграду в лице Инспектора Охраны труда, который неверно осветил вопрос о моей пасеке перед Ставропольским РИКом. Он заявил РИКу, что в селе Ягодном учитель Платонов на своей пасеке имеет постоянного рабочего, какой находится в крайне плохих материальных условиях, между тем, как Инспектор охраны труда, даже не побывал на пасеке. Постоянную рабочую силу я не имею, потому что все пасечные работы выполняю сам с женой, что и подтверждают мои ученики-компаньоны и могут подтвердить местное крестьянство. Правда, летом был нанят сторож, 78 лет старик, который не нес никакого физического труда, кроме присмотра за пасекой, но этот сторож был нанят всеми компаньонами, договор же, по их уполномачиванию, был заключен на меня и только на один зимний сезон мне в силу крайней необходимости и только по той причине, что я был выселен из учительской квартиры, при которой у меня имелся омшаник для пчел. Инспектор охраны труда счел сторожа годным (постоянным работником), между тем как он нанят на один зимний сезон и не выполняет никакого физического труда, кроме присмотра за омшаником в котором закрыты пчелы, в ночном карауле не бывает, потому что к пчелам нет никакого доступа, живет он, как показывает Рабочкому, в нормальных условиях, профсоюзник, беспризорник и был очень рад, что нашел себе приют на зиму. Кроме того, Инспектор по труду неправильно осветил вопрос о доходности пасеки, она пока не расширяет моего прожиточного минимума, а наоборот, требует больших затрат. Всего числится 25 семей, из которых 15 вполне оборудованных, а 10 семей слабо оборудованных, остальные рои нынешнего посаженные частично в ящики и чужие ульи, есть нужда для вывода маток (4 штуки), 4 семьи совершенно безматочные, а всего с роями нынешнего лета, нукмусные и безматочные семьями составлено на зимовку 67 семей, но сколько войдет из весной неизвестно, потому что пчелы большей частью погибают зимой.
Инспектор по труду вообразил, что моя пасека в 67 семей вполне оборудованная, совершенно забыв о том, что пасека будет вполне укомплектованной доходной только через 2-3 года и то при самых благоприятных условиях. После доклада Инспектора Ставропольский РИК прислал в Ягодинский сельсовет отношение, которое переполнило наш Избирком, он забыл всю мою общественную работу, а Главное боясь РИКа лишил меня избирательных прав, а также лишил мою жену пенсионерку, прослужившую народной учительницей 30 лет, считающую находящейся на моем иждевении, мало того, сельсовет дал неправильное выяснение о моем доме в селе Ставрополь, приобретенном, на старость лет, что я этот дом сдаю в аренду, в действительности же  я его не сдаю в аренду, а в нем бесплатно живет одно семейство (бывший наблюдатель школ), охраняет его и производит для себя мелкие ремонты, раньше в нем жила бедная … Милевская, у которой было 5 человек своих детей и шестая беспризорница, взятая из детдома, и тоже жила бесплатно. Меня упрекают за то, что я пустил в свой дом бывшего наблюдателя школ, но это я сделал по необходимости: дом несколько времени пустовал, некоторые его постройки начали растаскивать и я, не найдя вскоре квартирантов пустил этого наблюдателя, с которым никакой связи не имею, даже ни разу не был в доме, я вообще не имею связи с духовенством, что может подтвердить местная власть. Работая три года в сельсовете, мне пришлось выступать с критикой о работе Сельсовета, что видно из актов Ревкома. Этой критикой я нажил себе врагов, так как главную роль играли в Ягодинском Избиркоме лица, подвергавшиеся моей критике. После лишения избирательных прав Союз рабпроса исключил меня из членов Союза, инспектор школ сняли меня с работы 12 февраля 1929 года. Вот какому личному несчастью я подвергся за культурное насаждение пчеловодства. Сколько я терпел из-за пчел всяких лишений и невзгод! Я всю жизнь работал для народа, я отдал ему силу, знания и здоровье. Я обезличен, одинок и беззащитен. Из моей красноармейской груди, груди учителя-общественника вырезали Советское сердце, искусственно вставив туда сердце кулака-буржуя. Легко ли это перенести тому, кто всю жизнь отдал для народа?
 Прошу Областной Исполнительный Комитет принять во внимание мое пролетарское происхождение, красноармейскую заслугу, всю долголетнюю школьную, общественную и культурную работу и восстановить меня в избирательных правах. Войдите в защиту обиженного учителя-общественника, насаждающего новые веяния новой культуры в старый быт.
 Все документы об общественной и школьной работе приложены к заявлению, поданному в Ягодинский Избирком.

1929 год, 24 февраля. Алексей Платонов.