Рожкова Александра Михайловна

• Дата рождения: —
• Пол: женщина
• Возраст: примерно 35 лет (в 1936)
• Гражданство (подданство): СССР
• Профессия / место работы: врач

• Дата расстрела: апрель 1938 г.
• Место смерти: Коми АССР, Кирпичный завод, в заключении

Аресты

• Где и кем арестован: ОГПУ СССР
• Дата ареста: 1933 г.
• Обвинение: КРТД (жена троцкиста)
• Осуждение: 1933 г.
• Осудивший орган: (ОСО при КОГПУ СССР)
• Приговор: 5 лет ИТЛ.
• Место отбывания: Коми АССР, Воркута.

---

• Обвинение: по политическим мотивам
• Осуждение: апрель 1938 г.
• Осудивший орган: тройка при УНКВД
• Приговор: ВМН (расстрел).

---

• Источники данных: Адамова-Слиозберг О. "Путь"; Глазов Н. А. Кошмар параллельного мира : Записки врача / предисл. М. Н. Глазовой. - Новосибирск : Изд-во Новосиб. гос. обл. науч. б-ки, 1999.

Биография

Воспоминание сокамерницы:

...Моя соседка справа, Александра Михайловна Рожкова, миловидная женщина лет тридцати пяти, имела срок пять лет, уже три года пробыла в лагере, теперь ее вызвали на переследствие по делу мужа- троцкиста, которого связывали с убийством Кирова.

Александра Михайловна с утра очень озабоченно стирала, сушила и пришивала к блузке белый воротничок, так как ожидала, что сегодня ее вызовут на допрос.

Она мне рассказывала о лагере, в котором ей жилось неплохо, потому что она работала врачом, и упомянула в разговоре о своем сыне, однолетке с моим, оставшемся у подруги.

— Как! У вас остался сын? Вы его не видели уже три года?!

И эта женщина интересуется каким-то воротничком, спрашивает меня, что идет в московских театрах!

Я ужаснулась. Ведь я не прошла лагерной жизни. Я имела глупость и жестокость сказать:

— Вы, наверное, не так любите своего сына, как я. Я не смогу выжить без него три года.

Она холодно посмотрела на меня и ответила:

— И десять лет выживете, и будете интересоваться и едой, и платьем, и будете бороться за шайку в бане и за теплый угол в бараке. И запомните: все страдают совершенно одинаково. Вот вы сегодня ночью стонали и вертелись и мешали спать соседям, а Соне (она помещалась напротив меня) десять ночей не давали спать, отдохнуть она может одну ночь. А меня вы разбудили, и я до утра не могла заснуть и думала о своем сыне, которого я, по-вашему, не так люблю, как вы своего, и мне было очень тяжело.

Это был хороший урок. Я на всю жизнь запомнила, что всем одинаково больно, когда режут живое тело.

Адамова-Слиозберг Ольга. Путь.

---

Воспоминания сослуживца - лагерного врача:

... Не удержался, чтобы не похвалить внешность заведующей Вторым терапевтическим отделением, сказав: «Настоящая Грезовская головка». Борис Николаевич чуть ли не с радостью подхватил: «Вот и мы ее так зовем! А вообще она для нас — Шурочка Рожкова. Она из какого-то научного института. Сидит за то, что вместе с подругой провожала арестованного мужа этой подруги».

В дальнейшем, когда я ближе узнал ее, то увидел, что она политически совершенно безграмотна. Все, что она читает и слышит, наивно принимает за чистую монету. Верит всему хорошему и красивому, что пишут в газетах и передают по радио. В соответствии с этим так же наивно ее поведение, ее реакция на все. Судима она не была, получила пятилетний срок как троцкистка, поскольку в троцкизме обвинялся муж подруги. Подругу арестовали раньше нее и направили в Воркуту. Обе они были в прошлом беспартийными. Потом эту Шурочку как троцкистку перевели в строго-режимное лагерное отделение, т. е. лишили переписки с родными, газет и радио при двенадцатичасовом рабочем дне. Это было в женском подразделении Кочмес. Были там и мужчины, в основном специалисты-строители. Там она работала уже на общих физических работах — рубке леса, осушении территории вокруг лагеря, подсобных работах на строительстве. Однажды, будучи свидетелем, как охранник заставил отойти заключенного мужчину в сторону, в лес и застрелил его якобы при попытке к бегству, она вместе с другими женщинами написала протест против такого произвола. За организацию этого «группового протеста» Шурочка была расстреляна. Как это произошло, расскажу ниже.

... Потом я встретился с ней на Воркуте-Вом. Там был изолятор, в который я не имел права входить без разрешения начальника Оперотдела. Но однажды, в период массовых расстрелов, ко мне пришел начальник изолятора — заключенный железнодорожник-бытовик — и сказал мне, что к нему прибыли две женщины, врачи, которые знают меня и хотели бы меня видеть. Это были Радомысльская (Зиновьева) и Шурочка Рожкова из Чибью. Он сказал, что может устроить мне свидание с ними. Это было рискованно, даже могло быть провокацией, но отказать им в такой момент когда люди явно шли на смерть, я не мог: из этого изолятора направляли только на расстрел — либо здесь же, либо на «Кирпичный». Подумалось: «Сегодня, ты, а завтра я...» Начальник ввел меня в свой кабинет, привел туда Зиновьеву и оставил нас вдвоем. Она была угнетена, видимо, понимала обстановку. Надежд на улучшение не высказывала. Через десять минут начальник ввел туда Рожкову и оставил нас втроем. Рожкова со свойственной ей наивностью и оптимизмом считала  что ее везут на Воркуту — пятьдесят километров от Воркуты-Вом — для дальнейшей работы. Расспрашивала об условиях жизни, о врачах, о больнице. После десяти минут беседы втроем начальник увел Зиновьеву, оставив на десять минут нас с Рожковой. На следующий день их отправили на «Кирпичный». Надо было ехать узкоколейкой на открытой платформе тридцать километров. Дело было зимой, мороз под сорок. Начальник спецотдела предложил им через меня отложить переезд до более теплой погоды, но женщины решительно заявили, что хотят ехать сейчас. В апреле этого же, 1938 года и Зиновьева, и Рожкова были в списках расстрелянных.

Глазов Н. А. Кошмар параллельного мира : Записки врача / предисл. М. Н. Глазовой. - Новосибирск : Изд-во Новосиб. гос. обл. науч. б-ки, 1999. - с. 48-49, 56-57.