Рицнер Шмуль Эльевич (1912)

Формуляр отредактирован пользователем, данные не подтверждены документально и нуждаются в проверке.

Рицнер Шмуль Эльевич
  • Дата рождения: 1912 г.
  • Варианты ФИО: Рицнер Самуил Эльевич
  • Место рождения: Украина, Подольская губ., мест. Ладыженки
  • Пол: мужчина
  • Национальность: еврей
  • Гражданство (подданство): гражд. СССР
  • Профессия / место работы: директор школы, учитель биологии и химии
  • Место проживания: ЕАО., Бирский р-н, пос. Кимкан

  • Где и кем арестован: Бирским РО НКВД ЕАО
  • Мера пресечения: Бирским РО УНКВД по ЕАО
  • Дата ареста: 12 июня 1938 г.
  • Осуждение: 30 марта 1939 г.
  • Осудивший орган: судколлегия облсуда ЕАО
  • Статья: 58, п. 10 УК РСФСР
  • Приговор: 3 года л/св. ИТЛ. Постановлением прокуратуры ЕАО от 27.03.1940 г. дело прекращено за недоказанностью обвинения
  • Дата прекращения дела: 27 марта 1940 г.

  • Архивное дело: П-85558
  • Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; Книга памяти Хабаровского края http://eao.memo27reg.org/pamat-1/ricnersmulelevic; Книга памяти ЕАО

Биография

Мой отец - Рицнер Шмуль Эльевич, или Самуил Ильич (как его стали называть после ГУЛАГА) - щедро поделился со мной своими генами и создал дома атмосферу, порождающую интерес и даже жажду к знаниям, чтению, образованности и профессионализму. Он поощрял нас со старшей сестрой и младшим братом к этому довольно своеобразно, поддразнивая и интригуя различными вопросами, увлеченно рассказывая эпизоды из Торы, историю евреев (и не только) и еще многое другое.

Папа родился 10 сентября 1912 г. в местечке Ладыженки в Подольской губернии. Это административная единица в Российской империи, ее центр с 1914 года - Винница. Он вырос в большой традиционной еврейской семье в Херсоне. В школе при синагоге обучился грамоте на идиш, а также знал украинский. Русский стал изучать уже будучи студентом. Его отец и мой дед – Эльягу, или Илья – был известным столяром и уважаемым человеком в местной еврейской общине. Ни то, ни другое папу не привлекало, и став юношей, он вместе с другом И. Бершадским сбежал в Одессу. Чтобы не нашли, сменил фамилию Рицнер на Рыцарский. И его не нашли! В Одессе отец окончил сельскохозяйственный техникум, несколько курсов мединститута и педагогический институт.

После института отца оставили в аспирантуре, где он начал проводить исследования по генетике кур. Начавшийся в СССР «погром» генетики вскоре приведет к ее полному запрету как науки, в чем немалую роль сыграл будущий печально знаменитый «гонитель генетики» академик Т.Д. Лысенко. В начале 1936 года аспирантуру закрывают, а отца по распределению направляют на Дальний Восток. Там он вскоре стал директором школы и преподавателем химии и биологии в с. Кимкан Бирского района молодой Еврейская автономной области.

В эти же годы моя мама - Бася (Батья) Ароновна Брен - приехала в ЕАО по переселению из Житомирской области вместе со своей семьей: дедушка Арон, бабушка Ривка, три ее сестры (Фира, Клара, Аня) и два брата (Иосиф и Михаил). Будучи по специальности учителем начальных классов, в Биробиджане она работала в отделе народного образования инспектором по дошкольному и начальному образованию. Однажды она приехала с инспекторской проверкой в школу с. Кимкан. Там они с папой и познакомились, а вскоре поженились. В 1937 году у них появился первенец – Александр. Но недолго молодая семья радовалась жизни - 12 июня 1938 г. отца арестовали в Кимкане...

Некоторые скупые сведения об аресте отца и его пребывании в ГУЛАГЕ известны со слов мамы. Она возила ему передачи в тюрьму и в лагерь, перенесла бесчисленные унижения, которые выпали на долю жены «врага народа». Страх перед тем произволом и беззаконием поселился в душах отца и матери на всю жизнь!

Его обвиняли по статье 58-10 УК РСФСР в каких-то немыслимых, чудовищных преступлениях: "пропаганде или агитации, содержащих призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти"! Что-то говорили и про «шпионаж в пользу Японии»… Допрашивали «конвейером», днем и ночью, били и пытали на «дыбе» в течение нескольких месяцев. Но отец ни в чем не «признался», так как признаваться ему было не в чем. Несмотря на невыносимые пытки, протокол допроса он так и не подписал. И все же через восемь месяцев «следствия» - 30 марта 1939 г. – областной суд ЕАО приговорил его по ст. 58-10 УК РСФСР на 3 года исправительно-трудовых лагерей. В лагере он попал на лесоповал и вместе с другими «врагами народа» пилил лес. От выполнения дневной нормы зависела их суточная «пайка», а значит и жизнь. Но отец не смирился с жестоким и несправедливым приговором. Он написал апелляцию, и спустя год - 27 марта 1940 г. - уголовное дело на него прекратили за недоказанностью обвинения. Из ГУЛАГА он вышел полностью реабилитированным. При освобождении ему выдали документы, где вместо Шмуля Эльевича почему-то записали Самуил Ильич. В то время и в его положении спорить с этим было опасно, и он спорить не стал…

О ГУЛАГовском периоде своей жизни отец рассказывать не любил. Позднее я неоднократно с удивлением наблюдал, с какой выносливостью он, невысокий и физически не очень сильный мужчина, пилил бревна на дрова на равных с крепкими, здоровыми мужиками. Они сменяли друг друга, а он был неутомим! Но уже тогда я понимал, что это – его лагерный опыт.

Еще припоминается какое-то необычное поведение отца в один весенний день 1953 года. Мне тогда было 6 лет. Я никогда не видел его таким радостным и счастливым. Это бросалось в глаза еще и потому, что вокруг многие люди были хмурыми и даже плакали. Я спросил отца:

- Почему они плачут?

- На одну сволочь стало меньше в этом мире!

- А почему ты радуешься?

- Когда вырастешь - поймешь, - был ответ.

Я вырос и понял, что в тот день умер Сталин…

Больше я не помню, чтобы отец когда-либо говорил со мной о своем аресте, допросах и ГУЛАГЕ. У него не было многих зубов, которые выбили сталинские «опричники». Он не любил советскую власть и партийных бонз, хотя те частенько его награждали за хорошую работу как учителя и директора школы.

Моя старшая сестра – Софья Самуиловна Сердце – талантливый детский врач, заслуженный врач РСФСР, лечила не одно поколение маленьких биробиджанцев. А младший брат – Вячеслав Самуилович Рицнер – кандидат математических наук, несколько лет заведовал кафедрой математики в пединституте в Биробиджане. Сейчас они оба в Израиле, на пенсии. Но когда-то все мы были детьми и учились в папиной школе, где с 1947 по 1961 гг. он был директором и преподавал биологию (ботанику, зоологию) и химию. Многие называли ее школой Рицнера. Это школа № 3 в пос. Смидович, на станции Ин.

В этом нам повезло и не повезло одновременно! Повезло, т.к. он был хороший лектор и методист, интересно вел уроки. В то же время, когда он вызывал меня к доске, весь класс считал количество заданных вопросов: 1, 2, 3, 4, 5 и так далее. Никаких скидок! Более того, шансов оказаться у доски у меня было намного больше, если отец видел, что накануне я не готовился к уроку. В этом была своеобразная игра: я специально делал вид, что не готовлю домашнее задание (хотя украдкой сделал его), а отец делал вид, что ему все равно. Победы были знакомы нам обоим, а общий счет, мне помнится, был ничейным. Соня была очень прилежной ученицей, и ее всегда ставили нам в пример. Я занимал в этом смысле второе место, а Слава – последнее.


Школа есть в жизни каждого! Пока учишься в ней - тихо ненавидишь, а потом вспоминаешь с самыми нежными чувствами...

На этой редкой фотографии - педагогический коллектив «папиной школы». Особенно мне запомнилась Суслова Галина Федоровна, которая учила нас русскому языку и литературе. Она диктовала нам длиннющие и ужасно скучные предложения. Русовед Соболев Иван Семенович был высоким человеком, но его уроки мне казались скучными и бесцветными. Наум Израйлевич Цейтлин преподавал физику. Мы со Славой решали алгебраические уравнения на скорость. Наверное, не случайно он стал математиком, а я широко использую математические методы для научного анализа экспериментальных данных.

Мы росли в атмосфере домашних «педагогических советов». Мама активно вмешивалась в кадровую политику в школе, в расписание уроков и влияла на многие процессы в «папиной школе». Поэтому совершенно не случайно, что ее фотография помещена в верхний рад, недалеко от директора.

Моими одноклассниками были Пиняев Коля, Спектор Миша, Павленко, Радышевский, Волынец, Тютюнок, Мартыненко. Где они? И живы ли…? Конечно, школа не занимала все наши мысли и время: были и друзья во дворе, и игры в войну, в городки, в «три мушкетера», а еще настольный теннис и шахматы.

Я окончил «папину школу» в 1961 году. Когда я заканчивал 7-й класс, страна перешла на 11-летнее обучение. После окончания 11-го класса выпускники должны были ехать в колхозы и совхозы на два года. Желая получить медицинское образование, я решил поступить в медицинский техникум в г. Биробиджане, который уже окончила моя старшая сестра Соня. Кроме того, вместо 4-х лет в школе я за эти годы смогу получить среднее образование и специальность (фельдшер) и буду жить у бабушки Ривки с дедушкой Ароном (мамиными родителями), а не дома, что давало мне больше свободы от опеки родителей.

Биробиджанский медтехникум был создан в 1935 году (позднее он стал училищем, а в 1995 переименован в колледж). Сейчас на его двух основных отделениях – фельдшерском и сестринском – обучаются около 500 студентов, а в 1961 году их было 300-350. Первый год учебы был очень трудным. Будучи способным к обучению и без особого труда получая хорошие оценки в школе, я оказался не готов к ежедневному усвоению материала, превышающего школьный объем в 3-5 раз. Оценки ухудшились, особенно по физике. И одна из учительниц любила повторять вслух при любом удобном случае: "В школе ты получал хорошие оценки «по блату», так как твой папочка был директором".

Но трудности были преодолены, и я окончил медицинское училище с отличием. Это позволило мне поступить в медицинский институт вне конкурса, сдав всего один экзамен на «отлично». Вот тогда-то и состоялся «роковой» разговор с отцом о генетике, предопределивший всю дальнейшую мою жизнь.

- А слышал ли ты что-нибудь о такой науке «генетика», отличник? - спросил меня отец в своей ироничной манере.

Не ожидая какого-либо подвоха, я бодро ему ответил:

- Естественно. Есть такая наука, мы изучали по биологии – менделизм, морганизм… Все это «продажные девки империализма»!

- Ты серьезно заблуждаешься, сынок! Как ты вообще можешь такое утверждать, не познакомившись с работами Грегора Менделя и Томаса Моргана? Может быть, тебе рассказали об этих законах генетики твои учителя?

- В общeм-то, нет! А ты что, «менделист и морганист» тоже?

- Менделисты-морганисты, вслед за профессором Вейсманом, утверждают, что в хромосомах существует некое особое «наследственное вещество» (гены), которое и передается от родителей к детям. У тебя тоже есть мои гены.

- Так ведь их никто не видел, и это не доказано.

Вот тогда я впервые услышал от отца про опыты Августа Вейсмана (Weismann), немецкого биолога, который еще в 1885 г. пытался проверить, могут ли наследоваться приобретенные родителями увечья. Наиболее известны его опыты по отрубанию хвостов у только что родившихся крысят. В экспериментах Вейсман показал, что отрубание хвостов никогда не приводило к появлению бесхвостого потомства. Он также вырезал аппендиксы и показывал, что потомство не наследует этих нарушений. Хорошо известно, что иудейская традиция обрезания ни разу не привела к рождению мальчика без крайней плоти.

- Выходит, ты «вейсманист», папуля? – не унимался я.

- Ладно, иди готовься к вступительным экзаменам в институт. Если тебя примут, то я надеюсь, что у тебя хватит ума с этим разобраться и признать свое воинствующее невежество.

- Посмотрим, будет ли за что извиняться, - бросил я в свою защиту, не желая сдаваться.

В 1965 году, сдав один вступительный экзамен по химии на «отлично», я был зачислен на лечебный факультет Хабаровского мединститута (сейчас - Дальневосточный государственный медицинский университет).

После первой же лекции по биологии профессора Александра Васильевича Маслова, который покорил мое воображение за несколько минут своей личностью, я перехватил его у выхода из лекционного зала и задал свой главный вопрос жизни в тот период:

- А что такое ген и какова его природа?

- Приходите на кафедру, молодой человек по имени...

- Миша, - помог я ему.

- Так вот, Миша, спросите там Ольгу Вадимовну Лисиченко и узнайте, когда очередное заседание "генетического кружка".

Так я и поступил. Я стал посещать этот кружок, читать о генетике все, что было тогда на русском языке (а было очень немного), так как генетика еще не была реабилитирована властями «самого прогрессивного общества». Через год я сделал первое научное сообщение в институте по возрождающейся генетике, и этим заработал немалую популярность среди студентов и первых недоброжелателей среди профессоров! Меня избрали старостой «генетического кружка», и я оставался им почти до окончания института.

А перед отцом я все же извинился. К взаимному удовольствию.

1971 год. Госэкзамены позади, распределение тоже. Диплом опять «красный». Десяток опубликованных работ, призы и написанная диссертация. Но все ходатайства профессора Бориса Алексеевича Целибеева о месте для меня в ординатуре или аспирантуре ни к чему не привели. Директор института профессор С.И. Сергеев был неумолим: «Пусть едет в свой Биробиджан. Им нужны свои кадры. Если талантлив - выживет и сам выберется». Так во второй раз я оказался биробижанцем не по своей воле.

Директор Биробиджанского медтехникума предложила мне преподавать невропатологию, психиатрию и физиологию. А лечебную работу невропатолога на 0.5 ставки я получил в неврологическом отделении областной больницы (зав. – С.И. Вайнберг).

Позднее была интенсивная научная работа (совместно с И.А. Шехтером) и защита кандидатской диссертации, работа на скорой помощи и лечение больных, постройка и открытие в Биробиджане областной психиатрической больницы (где в 1976-1981 гг. был главным врачом), конгрессы и конференции, докторская диссертация и переход на работу в АМН СССР (руководителем лаборатории клинической генетики в г. Томске, 1981-1989 гг.). А в 1989 г. – Иерусалим… Но это уже другие истории.

Последней папиной школой перед его пенсией была школа в селе Дубовом Биробиджанского района. Отец много сделал для ее оборудования и приведения в должный вид. В этом ему охотно помогали власти, учителя и родители. Руководителем он был строгим и требовательным, но неизменно справедливым. Таким же он был и отцом. 19.02.1980 г. мы похоронили его в Биробиджане…

До сих пор меня нередко спрашивают, не мой ли отец Самуил Ильич Рицнер, которого они знали и помнят. Значит, было и есть за что помнить!

Михаил С. Рицнер (Michael S. Ritsner, MD, PhD) – руководитель отделения Центра психического здоровья «Шаар Менаше», профессор медицинского факультета Техниона - Израильского технологического института (Хайфа).

Книга памяти ЕАО

Рицнер Шмуль Эльевич (Самуил Ильич), 1912, урожен. м. Ладыженки Подольской губ., еврей. Директор школы и учитель химии и биологии. Место жительства: Кимкан. Арест. 12.06.1938 Бирским РО УНКВД по ЕАО. Осужд. 30.03.1939 облсудом ЕАО по ст. 58-10 УК РСФСР на 3 года ИТЛ. 27.03.1940 уголовное дело прекращено за недоказанностью обвинения, освобожден досрочно, реабилитирован. Умер в 1980 в Биробиджане. Архивное дело: П-85558.