Колобовников Матвей Иванович (1891)

Дата рождения: 19 августа 1891 г.
Варианты ФИО: Колабовников
Место рождения: Воронежская обл., Добровский р-н, д. Каликино
Пол: мужчина
Национальность: русский
Гражданство (подданство): СССР
Социальное происхождение: крестьянин-середняк
Образование: низшее
Профессия / место работы: грузчик лесного склада Куровского леспромхоза
Место проживания: Куровский р-н, д. Анциферово, лесная сторожка по месту работы
Партийность: беспартийный

Где и кем арестован: Куровским р/о НКВД
Мера пресечения: "Содержание под стражей"
Дата ареста: 22 ноября 1937 г.
Обвинение: "обвиняется в том, что имея тесное общение и связь с к/р настроенными братьями и отцом, кулаками Корневыми и Прозоровым, систематически совместно с ними высказывал резкие террористические настроения по отношению руководителей партии и правительства, распространял к/р клевету против тов. Сталина и к/р повстанческую агитацию" / коллективное дело: Колобовников Николай Иванович (1904), Прозоров Александр Никитич (1897), Колобовников Иван Иванович (1907), Корнев Григорий Васильевич (1881, д. Каликино), Корнев Михаил Григорьевич (1909)
Осуждение: 27 ноября 1937 г.
Осудивший орган: тройка УНКВД СССР по Московской области
Статья: 58-10-11 УК РСФСР
Приговор: 8 лет ИТЛ
Дата реабилитации: 11 февраля 1961 г.
Реабилитирующий орган: Московский областной суд

Архивное дело: П-65469
Источники данных: ГА РФ, архивно-следственное дело

Репрессированные родственники

Брат: Колобовников Николай Иванович (1904), Колобовников Иван Иванович (1907)

Документы

Биография

О Колобовникове Матвее Ивановиче мне стало известно из следственного дела №7000 по обвинению "Колобовникова М.И. и других". Он, двое его братьев, двое односельчан и мой прадедушка объявлялись "группой бывших крупных кулаков в количестве 6 человек, в прошлом активно помогавшей белым частям в борьбе против Советской власти" и обвинялись в контрреволюционной деятельности. Матвею Ивановичу приписывались различные высказывания террористической направленности, которые при повторном опросе свидетелей в 50-х годах не подтвердились. Биографические данные привожу со слов репрессированных, свидетелей из материалов допросов.

Колобовниковых было четыре брата: Никита, Иван, Николай и Матвей. Они происходили из семьи кулака. До 1924 жили все вместе в одном хозяйстве. В 1924 году Николай ушёл в хозяйство тестя. После Николая от отца отошёл Матвей и брат Никита, а Иван остался с отцом. До 1924 года Матвей жил в хозяйстве отца, Ивана Акентьевича. Его, как кулака, стали притеснять разного рода налогами, твердыми заданиями, имущество его так же было намечено к раскулачиванию. До революции хозяйство было таким: 3 коровы, 4-5 лошадей, 15-20 овец, 2-3 поросят, маслобойный завод, который обслуживал ближайшие деревни, жнейки, плуга, другой с/х инвентарь. После революции хозяйство осталось прежним, кроме того в 1927 году был приобретен нефтяной двигатель, была пущена крупорушка, маслобойня продолжала работать отдельным приводом тягловой силы. Было три дома, до 4-5 человек наёмных работников. В 1929, после доведения твёрдого задания, выплаты всех налогов, хозяйство пришло в упадок, в 1930 году его раскулачили, а имущество было взять в колхоз.

В период 1929 года односельчанин Колобовниковых - Григорий Корнев - вёл упорную борьбу против колхозного строительства и коллективизации вместе с крупными кулаками деревни Каликино, в частности с Колобовниковым Иваном Акентьевичем и его сыновьями Иваном Ивановичем, Матвеем Ивановичем и Николаем Ивановичем. Вместе с Колобовниковыми они собирались в доме у Корневых и договаривались, что как только придут казаки, а они были недалеко от их деревни, то они помогут им продовольствием и окажут им содействие в выявлении коммунистов и советского актива. При продвижении белых через деревню Каликино, кулацкая часть деревни, в том числе и Колобовниковы, снабжали казаков хлебом и лошадьми.

При продвижении белых через деревню Каликино, кулацкая часть деревни, в том числе и Колобовниковы, снабжали казаков хлебом и лошадьми.

В 1928 году Матвей вошел в колхоз, а в 1930 году был исключен из колхоза как кулак. Также оттуда был исключен и брат Николай, который пробыл там всего две недели.

С места родины семья Колобовниковых уехала, так как будучи раскулачены, они знали о том, что их, как кулаков, активно помогавших белым, оказавшим упорное сопротивлении коллективизации, будут высылать. Желая избежать репрессий, они все сбежали и скрылись в Куровском районе. Здесь они устроились в лесничество подальше от народа, купили 4 лошади и стали возить лес. Так и жили до 1932. Потом они завели знакомства и устроились лесниками и сторожами в лесхоз. Вместе с Колобовниковыми из деревни сбежали и Корневы, они тоже устроились в лесхоз.

Из показателей свидетелей, взятых в 1958 следует, что они работали вместе с арестованными и "во время обеда много говорили о разных вещах. Колобовниковы работали хорошо и много зарабатывали", "чувствовалось, что и до этого они жили где-то зажиточно", что указывая на висевший в сторожке портрет Сталина один из обвиняемых говорил, что вот кто виноват в том, что они едят воблу, а не колбасу, "он и правительство живёт на ваш счет, смотрите, скоро и воблы не будет". "Кажется, в этом же году, когда я пришел к Колобовникову Матвею заказать бочку для грибов, он мне в ответ на мои слова, что дорого берет, заявил, иди закажи у партии. Когда я ему возразил, что я и ты - это и есть партия, он ответил, я к этой партии не принадлежу".

Из показаний другого свидетеля в том же году: "Колобовниковы, Корнев и Прозоров работали хорошо и все задания выполняли добросовестно. Они, как мне известно по слухам, были люди зажиточные и откуда-то сбежали. Они были между собой очень дружны и вели себя очень скрытно. Я лично считал их людьми подозрительными и не верил в их лояльность по отношению к советской власти, но почему у меня было такое мнение о них, я сейчас сказать затрудняюсь. Каких-либо антисоветских проявлений я за ними не замечал".

На просьбу дать политическую характеристику Колобовникову Николаю, Прозорову и Корневу один из свидетелей в 1958 году ответил: "Это я сделать затрудняюсь, так как политических бесед с ними не вел. Знаю только, что все они жили зажиточно, держались особняком, были все между собой дружны и держали себя очень скрытно".

Из показаний другого свидетеля того же года: "Колобовниковы высказывали сожаление о своей прошлой хорошей жизни, о чем я ничего не знаю, и иногда высказывали отдельные недовольства существующими порядками. Правда, чего-нибудь открыто враждебного советской власти я от них не слышал".

Отбывший наказание по этому же делу Корнев Михаил Григорьевич в 1958 году в качестве свидетеля рассказывал об аресте: "В 1937 году я работал в Куровском леспромхозе. 20 ноября мне позвонили из леспромхоза и сказали, чтобы я с паспортом явился в Куровской райотдел милиции. Когда я явился туда, то оказалось, что вместе со мной были вызваны также мой отец и братья Колобовниковы - Николай, Матвей и Иван. В то время мой отец работал в лесничестве конюхом, Николай и Иван Колобовниковы - лесниками, а Матвей - рабочим. Начальник райотдела НКВД сказал нам, что мы воруем лес, а когда мы заявили, что это неправда, он велел милиционеру отвести нас в камеру. Часа через два меня вызвал Севастьянов, сотрудник райотдела НКВД, и заявил, что я обвиняюсь в контрреволюционном преступлении. Я категорически заявил, что контрреволюционной деятельностью никогда не занимался. Меня несколько раз допрашивали Севастьянов и Кочергин, и требовали, чтобы я дал показания о своей контрреволюционной деятельности. Но так как я ей никогда не занимался, то, естественно, таких показаний дать не мог. Кочергин допрашивал меня грубо, но никаких мер воздействия не применял. Севостьянов же угрожал наганом. Ко мне не применяли силы. В своём заявлении я не совсем точно изложил по этому вопросу. Под пытками я понимаю угрозы Севастьянова. ... Были или нет свидетели по моему делу, я не знаю, но на следствии никаких доказательств моей преступной деятельности мне не предъявлялось. За что были арестованы мой отец и Колобовниковы я не знаю, но они мне рассказывали, что следствие по их делу велось так же, как и по моему делу".

В документах за 1958 год отмечается, что после ареста фигурантов данного дела были допрошены 9 свидетелей, которые дали общие неконкретные показания об антисоветских разговорах, не указав где, когда и в присутствии кого такие высказывания были допущены. Кроме того, показания нескольких свидетелей в отношении антисоветских высказываний записаны слово в слово, даже с одними и теми же знаками препинания. Очных ставок между свидетелями и обвиняемыми не проводилось, и знают ли они вообще друг друга - не выяснено. Все лица, проходящие по делу, арестованы необоснованно, так как свидетели по делу были допрошены после их ареста. Следствие по делу проведено с нарушением норм УПК. Все лица, проходившие по делу, арестованы без санкции прокурора, постановление о предъявлении обвинения им не объявлялось, несмотря на то, что никто из обвиняемых виновным себя не признал, очных ставок не проводилось, с материалами следствия обвиняемые не были ознакомлены. Обвинительное заключение никем не утверждалось. Не проверенные в суде, неконкретные, противоречивые, вызывающие сомнение в их объективности, показания непередопрошенных свидетелей, с учетом наличия фактов недозволенных методов ведения следствия, достаточным доказательством виновности служить не могут, и дело за недосказанностью обвинения было прекращено производством.

До ареста Матвей Иванович работал грузчиком Куровского лесхоза. Жену Матвея Ивановича звали Колобовникова Пелагея Борисовна, а сына - Андрей.