Буркунцев Ион Трофимович (1896)

Дата рождения: 1896 г.
Место рождения: Белоруссия
Пол: мужчина
Национальность: русский
Место проживания: г. Москва

Дата расстрела: 27 ноября 1937 г.

Дата ареста: 1936 г.
Осуждение: 20 ноября 1937 г.
Осудивший орган: тройка при УНКВД по Дальстрою
Статья: 58
Приговор: ВМН (расстрел)
Дата реабилитации: 1989 г.

Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; Книга памяти Магаданской обл.

Биография

Родился в Климовичском районе, Могилёвской области. В семейном архиве моей прабабушки Елизаветы, сестры Иона Трофимовича, сохранилось два фото. Одно из них представлено мной на странице. Второе фото не лучшего качества, но с собственноручной надписью Иона Трофимовича на оборотной стороне, сделанной в 1934 году: "На память маме от Ивочки".

Ольга Семёнова, родственница.

Ольга Семёнова

ИОНУ ЗАБЫЛИ

Поминать в белорусской хате, на белой стене которой висел его портрет, теперь некому, да и незачем. Саму хату «приговорили» к сносу.

Буркунцев Иона Трофимович родился в 1896 году в с. Домамеричи Могилёвской губернии Климовичского уезда в семье, как утверждает одна семейная легенда, мелкого землевладельца. Как утверждает вторая, Иона был сыном генерала. В анкете арестованного отмечено: отец из крестьян-бедняков, умер в 1899г. или 1900г., мать работает в колхозе в с.Домамеричи.

В анкетном листке, содержащемся в архивном фонде Министерства просвещения РСФСР ГА РФ, указана должность Ионы в Народном комиссариате просвещения в 1925 году – инспектор. Русский, социальное происхождение – рабочий, холост. В графе про имущественное положение служащего, родителей, жены детей (нужно указать имеют ли дом, хозяйство, землю, капиталы, какие и где именно) дважды обведённое «нет».

В анкетном листке отмечена и служба в царской армии – 1915-1917 годы во второй тыловой автомастерской рядовым (слесарем). В неприятельских армиях не служил. Как основное занятие, дающее средства к существованию до февральской и до октябрьской революции, в анкете указана физическая работа по найму.

1917 год – 1 ноября вступил в РКП(б). В этом же году делегирован крестьянами-земляками на первый крестьянском съезд в г. Могилёв.

В 1920 году делегирован Союзом, конференцией и съездом Союза транспортных рабочих Ярославля на съезд транспортных рабочих в Москву. Был членом правления Союза транспортных рабочих, председателем губернского отдела Союза транспортных рабочих, заведовал материальной и транспортной частью в Автосекции.

В 1922 году, окончив Рабфак в Ярославле, стал студентом МВТУ.

Когда пишешь о достойном человеке, хочется написать что-то вроде заштампованного «впоследствии он вспоминал эти годы, как…». Но воспоминаний нет и не может быть.

В моём распоряжении копия протокола допроса, составленного в 1936 году, и нечёткие ответы следователю:
«… Во время учебы в институте у меня был перерыв 1 год с 1925 по 1926 г включительно. Перерыв в учебе был вызван моей болезнью и операцией по поводу аппендицита, будучи болен, я не смог сдать экзамены.
… В эти годы я работал в Главполитпросвете Всероссийской чрезвычайной комиссии по ликвидации неграмотности инструктором методистом. Председателем ВЧК ЛБ была некая Курская. Работая в этом учреждении, я никакой партийной нагрузки не нес».
"Мы несём миру свободу," - написано в букваре А.Курской, той самой «некой Курской», под началом которой служил Иона. В 1927 году вход на собрание, организованное для студентов МВТУ, тоже был свободный.
Из протокола допроса 1936 года:
Вопрос: расскажите подробно, что происходило на антипартийном собрании, которое вы посетили и участником которого вы были?
Ответ: собрание происходило в 1927 г в нашем институте. На собрании присутствовали Троцкий, Каменев и Зиновьев. Попал я на собрание будучи в институте, видя, что товарищи идут на него, я, не спрашивая, пошел на него. Придя на собрание, увидел Троцкого, Каменева и Зиновьева. Какой стоял вопрос не помню.
Вопрос: Вы принимали участие в голосовании за резолюцию платформы Троцкого?
Ответ: Участия в голосовании я не принимал.
Вопрос: Вы были солидарны с платформой Троцкого Каменева и Зиновьева?
Ответ: С платформой Троцкого, Каменева и Зиновьева я согласен не был.
Вопрос: Если вы не были согласны с платформой Троцкого, зачем вы пошли
на собрание, присутствовали на нем и голосовали за постановление собрания: за антипартийную резолюцию?
Ответ: Присутствовал я на собрании случайно, уйти с собрания не мог, т. к. было много народу и трудно было выйти. За резолюцию я не голосовал, и не знаю, голосовалась ли какая-нибудь резолюция. Впоследствии приехал Беленький, что меня заставило задержаться на собрании и присутствовать до конца.
А вот вопросы-ответы из протокола допроса от другого числа:
Вопрос: Укажите фамилии лиц, которые участвовали во фракционной работе в момент Вашей учебы в институте.
Ответ: Указать фамилии лиц, которые участвовали во фракционной работе,
когда я учился в институте, я не могу, т.к. связи с ними никакой не имел.
Вопрос: Кого же Вы узнали после собрания, что они вели фракционную антипартийную работу.
Ответ: Мне стали известны после посещения фракционного собрания следующие лица:
Ронин – студент строительного факультета этого же института и Каплун – также студент этого же института электротехнического факультета. Как завил, этих двух студентов и где они сейчас, я не знаю. После (того) как состоялось фракционное антипартийное собрание в институте, на котором были я, Ронин, Каплун и др., мы все трое были исключены из рядов ВКП (б) на следующий день решением заседавшей в институте Московской контрольной комиссии. Другие фамилии я вспомнить не могу, знаю их в лицо.

И в этом месте представляются брызги слюны из мокрого рта следователя, несвежий платок в руке. Шаткий табурет, арестант в мятом пальто. Грязно-зелёные стены и жёлтый от курева потолок. Засиженная мухами оконная рама. Форточка – хлоп! Возможно, другой следователь сидел под портретом вождя, без мокрого рта, – скучающий и уставший толстяк, говоривший так монотонно, что хотелось спать, водил туда-сюда глазками под оплывшими веками, жадно пил из графина.

- Во время Вашего ареста и обыска у Вас на квартире были обнаружены всевозможные фотокарточки. Объясните их происхождение и кто на них изображен, т.е. фамилии этих лиц и где они сейчас, - следователь спокойно и ровно – ему надо беречь себя на нервной работе, он не теряет надежду что-то нащупать и раскрыть сеть.

Вопрос: Состоя в ВКП (б) с 1917 г по 1927 г, Вы имели когда-либо, за что-либо взыскания?
Ответ: В 1924 г за пассивность и политическую неграмотность. В последующем, примерно через 2-3 недели, я был восстановлен в рядах партии.
О пассивности сообщает и жена Буркунцева – Ольга Борисовна Страшнова, уроженка Ленинграда, 1911 г.р. (на момент ареста мужа ей 25 лет), член ВЛКСМ. До ареста мужа Ольга Борисовна – учитель 33 школы Краснопресненского района. После ареста - педагог 138-й нач. школы Советского района:
«… Касаясь характеристики моего мужа, могу о нем сказать следующее: мой муж Иона Трофимович Буркунцев имеет странный характер, пассивный, медлительный очень и т.п. Его было очень трудно вызвать когда-либо на разговор. …для того чтобы быть в оппозиции надо быть активным, а не таким как был Буркунцев.

…За последнее время – 1936 г когда у нас стали денежные затруднения он стал вечно говорить о затруднениях, его настроение в это время можно назвать настроением нытика. Это мне казалось странным. За время его разговоров со мной на всевозможные темы о моей работе, он никогда не проявлял троцкистских взглядов. О его троцкистских убеждениях я не знала».

В анкете арестованного есть информация о судебных делах, записанная со слов Ионы: «В 1929 г и 1936 г по алиментам, т.е. их присуждения мне к уплате. Ребенок был не мой, но суд мою жалобу не удовлетворил».

Коллеги, не желая мараться, дали свои характеристики Ионе. Друзья даже бывшими себя не посмели назвать.

Вот коллега по работе Щ-в сообщает:
«Иона Трофимович Буркунцев очень алчный к деньгам, все его разговоры всегда были пронизаны вопросом получения денег. Обсуждая материально положение, его и мое, мы естественно касались положения служащих, рабочих и крестьян Советского Союза. Буркунцев при обсуждении этого вопроса, совершенно ясно обнажая свое антисоветское настроенное лицо. Например, он очень рьяно защищал свою теорию «бесправия». Он говорил, что все гр-не СССР живут в нищете, в страданиях и что каких-либо изменений в строе ждать неоткуда. Говорил, что в СССР живут хорошо только новые аристократы – под которыми он подразумевал членов ВКП(б). Вначале он прямо не говорил, что именно члены именно ВКП (б) являются новыми аристократами, но впоследствии это подчеркивал, делая сравнение с бывшим дворянством. Неоднократно в разговорах упоминал о партийных любимцах, указывая, что это категория людей, которых можно сравнить с опричниками времен Иоанна Грозного. Особенно возмущался, говоря о случаях так называемой власти на местах. Он в этих случаях подчеркивал, что это своего рода князьки, помещики, но с партийным билетом, прикрывающиеся лозунгом борьбы за генеральную линию партии. Называл этих людей карьеристами и т.п.

Например, приводил случаи на нашем заводе. Это относилось к группе людей из руководящего состава: к начальнику конструкторско-эксплуатационного отдела – Николаевскому, н-ку КБ Гуцевичу и их любимцам: Кривошееву, Демидову, Громову, Власенко и др. Этим лицам за их работу платили и платят больше, чем кому бы то ни было. Со слов Буркунцева мне стало известно, что по инициативе Гуцевича были выплачены деньги по сильно повышенным тарифам почти не существующим Демидову, Громову, Кривошеину и еще кому-то. Потребности этой выплаты и других подобных знает юристконсульт завода, который была против таких незаконных оплат. Им, например, за 2 недели работ было выписано по 1 1/2 тысячи рублей. Инженеру Власенко было выплачено за 1 – 1 1/2 м-ца свыше 6 тысяч рублей. Выплаты эти относятся к весне – лету этого года. Помню, был случай, когда при обсуждении материального положения он с ехидством сравнивал, чему равны получаемые им и мною оклады.

Он, как получающий 500 руб говорил, что эта сумма равна 5 руб. золота Николаевского времени, мой же оклад в 700 руб – 7 руб и т.д.

Подчеркивал, что рубль пал и ничего не стоит, и все попытки его стабилизировать ни к чему не приведут. При обсуждении вопроса положения крестьянства в СССР в связи с коллективизацией, Буркунцев указывал, что для крестьянства – коллективизация гибель, ибо уже сейчас оно находится в беспросветном положении. Колхозы работаю плохо, рентабельность их ничтожная, крестьянство должно искать выход из создавшегося положения. Говоря это, Буркунцев не указывал что должно делать крестьянство, какими именно мерами оно должно искать выход из создавшегося положения. Но было, конечно, ясно, что речь шла о оказании сопротивления крестьянством – мероприятиям Советской власти. Подробно я не расспрашивал Буркунцева и обсуждаемы е вопросы углублению не подвергались. Как я, так и Буркунцев. педагогической деятельностью. При обсуждении вопроса подготовки образования в Советских учебных заведениях Буркунцев не был доволен существующим положением. Я ему доказывал, что вопрос с образованием в Союзе ССР поставлен неплохо, он же говорил, что это показное, на деле же все совсем не так. Это относилось к начальной школе так и детским учреждениям. В этом разговоре Буркунцев упомянул о классовом подходе при приеме учащихся в учебные заведения, также говорил, что неправильно применяются законы при определении наказания. Так, например, за одно и то же преступление давали разные наказания – крестьянину – одно, рабочему – другое, инженерно-техническим работникам и работникам умственного труда – другое.

Все наши разговоры, о которых я дал показания, происходили на работе во время обеденного перерыва и в процессе работы. Вне работы Буркунцев от меня почему-то держался в стороне. Я неоднократно его приглашал вместе провести выходной день, но он не соглашался. Кроме меня, Буркунцев был дружен с инженером завода Аэрогеоприбор В-х, взаимоотношения у него, видимо, были хорошие, т.к. он с ним также часто беседовал на всевозможные темы. Во время бесед с Буркунцевым, он никогда не касался своего исключения из рядов ВКП (б), также не говорил о троцкистско-зиновьевских установках. О том, что Буркунцев был троцкист, я узнал этим летом, после того, как он заявил в спецчасти завода, где ему надо было засекречиваться. До этого я не знал, что он троцкист.

Больше по сему добавить нечего не имею». Кто он, этот Щ-в, обладавший хорошей памятью и знавший всё про всех? Оказывается, «был арестован в 1931 г по делу Югостали. Осужден коллегией на 10 лет. После 1 1/2 года был освобожден». Стреляный воробей.

А вот комсомольский пропагандист Б-н сообщает:

«…Буркунцев, личность которую нельзя было не заметить. Первое мое с ним знакомство состоялось по работе, когда мне пришлось к нему обратиться за советом как к старому инженеру. За время знакомства с Ионой Буркунцевым и его работой на заводе я видел, что Буркунцев каким-либо авторитетом среди инженерно-технического персонала не пользуется. В общественной жизни Буркунцев был антиобщественным.

По своей натуре Буркунцев очень замкнутый человек: возможно, что из-за своих черт в характере – жадности, неряшливости, и замкнутости он не импонировал окружающим. Его молодежь всегда остерегалась и была к нему насторожена.

Был случай его характеризующий с двух сторон и как антиобщественного жадного к деньгам: при подписке на заем он подписался на 100 руб при возможности дать подписку на 500 руб. Объяснение он давал следующее: т.е. что у него не важно с материальным положением, тогда как его жена работает и он еще сам практикует по педагогической линии. В этом вопросе он несомненно проявил консерватизм. При обсуждении вопроса об Испанских событиях он прямо не говорил о неверии в победу единого фронта, но из его рассуждений надо было это понимать так, что пессимизм у него преобладает над действительным положением и что он не верит в победу над фашизмом».

А это из протокола допроса человека, которого Щ-в назвал приятелем Буркунцева: Вопрос: Вам приходилось когда-либо слышать от Щ-а или инженера его группы Буркунцева Ионы Трофимовича разговоры, жалобы их на существующие порядки в СССР или на заводе и т.п.?

Ответ: Да, мне приходилось слышать от инженера группы Щ-ва, а не от него самого, Буркунцева, недовольство (недовольства) на нашем заводе Аэрогеоприбор в отношении питания (обедов) и оплаты труда.

Недовольство это сводилось к следующему:
Буркунцев был недоволен своим окладом содержания и вообще возможностью заработка на заводе и говорил: «выполняя такую же работу на другом заводе, я бы зарабатывал больше». Эти слова не дословные, а примерные содержание же его мыслей таково. Далее инженер Буркунцев говорил, что качество обедов в столовой низкое. Это положение было действительным и о нем не раз говорили на собрании. Что-либо антисоветского в разговорах между Щ-м и Буркунцевым я не слыхал. Больше по сему добавить ничего не имею.

Таких Щ-х в каждом коллективе пруд пруди, завсегдатаев курилок – всегда в центре, всегда на виду, всё про всех знают. Ради красного словца, готовых заложить и мать, и отца.

Во время очной ставки между Ионой и Щ-м задано немало вопросов о знакомстве, ссорах, личных отношениях. Вопрос: Скажите, гр-н Буркунцев, Вы подтверждаете сказанное гр-ном Щ-м сейчас в Вашем присутствии и сказанное им на вопрос от 10.10.36 что Вам сейчас было мною прочитано т.е. о Вашем отношении антисоветском к вопросу о крестьянстве, советской валюте, т.е. к рублю, потере его платежеспособности и теперешнего «бесправия»? Ответ: Приведенные мне сейчас показания Щ-ва от 10.10.36 - ложь ни на чем не обоснованная. На политическую тему у меня разговоров с гр-ном Щ-м не было.

Главный человек в деле Ионы не Щ-в. Начало расстрельного пути в Магадан обозначил 4 сентября бывший рижский батрак и бывший троцкист, начальник спец. отдела завода П-в, накарябав:
«… июня число не помню, ко мне явился гр.Буркунцев и заявил, что его прислал нач. КЭО получить какие-то анкеты для заполнения. Когда я передал гр.Буркунцеву и объяснил, как нужно заполнять, гр.Буркунцев сказал, «я не понимаю, зачем это нужно». Я объяснил гр.Буркунцеву, что начальник КЭО доверяет в будущем ему, Буркунцеву, секретную работу. Гр. Буркунцев сказал: «Я бывший троцкист, исключен из рядов ВКП(б)». Я указал гр.Буркунцеву, что это не мешает ему работать, если нач. КЭО ему доверяет. Гр.Буркунцев ответил: «Я своих взглядов не изменил»».

На очной ставке П-в повторил свои слова.

Вопрос: Вы, гр-н Буркунцев, слыхали, что заявил сейчас в Вашем присутствии гр-н П-в? Вы подтверждаете слова гр-на П-а, т.е. сказанное Вами при разговоре с ним?
Ответ: Да, я слыхал, что сейчас заявил моем присутствии гр-н П-в. Я не подтверждаю слова гр-на П-ва сказанные мной при разговоре с ним, что я троцкист и остался им. Я спросил у П-а нужно ли всем засекречиваться. П-в ответил, да, нужно. Далее я спросил еще гр-на П-ва, засекречивают ли бывших членов партии, на что П-в ответил, что у нас работают троцкисты. Я тогда сказал, что я был исключен из ВКП(б) в 1927 году за посещение собрания происходившего в М.В.Т.У. Потом я спросил П-ва, можно ли получить и дать рекомендации вообще от родственников. П-в ответил, что ему безразлично, кто бы (то) ни был, будь сестра, мать и т.п. лишь бы член партии. На этом закончился мой разговор с П-ым. Это происходило только в моем присутствии и П-ва, посторонних кого-либо в этот момент не было.
Последний вопрос П-у:
Вопрос: Когда между Вами и гр-ном Буркунцевым был разговор, кто при этом еще присутствовал.
Ответ: Мой разговор с Буркунцевым происходил в присутствии гр-на Щ-ва. Они, т.е. Щ-в и Буркунцев, получив анкеты, ушли из спецчасти вместе.
Больше по сему добавить ничего не имею.

П-в уверен, ценный свидетель Щ-в всё подтвердит – они успели договориться, пришли вместе. Пропуск следователь выписал на двоих.

Из рукописного заявления Буркунцева на имя следователя:
«…Что же касается того, что я тов. П-ву сказал, что я троцкист, разделял, разделяю и не думаю менять взглядов, считаю, что я этого не говорил и не мог сказать, т.к. я считал и считаю, что действия троцкистов, а впоследствии группы Зиновьева-Каменева контрреволюционны и направляются против партии.
Неявка моя 1.7. в спецотдел объясняется следующим образом. Я и другие работники после росписи на листе, в котором сообщалось, чтобы явились в спецотдел, но там тов.П-ва не было. Я и многие потом заходили в секретариат, узнавали, когда можно зайти. Там же, в присутствии рассыльной, мы договорились, что когда явится тов.П-в, она пойдет по отделам и объявит вторично. Достать же рекомендацию на засекречивание я пока не могу и человек, с которым работал в заводе Двигатель Революции, член партии с 23 года партобмен не прошел. Рекомендации родственников считаю недостаточной и неудобной». Кроме обвинительного заключения и справки, что «Буркунцев И.Т. содержится под стражей с 10.9.1936 года в Бутырской тюрьме. Вещественных доказательств по делу не имеется», - в архивном деле есть выписка из протокола Особого совещания при Народном Комиссаре Внутренних Дел СССР от 22 ноября 1936: «БУРКУНЦЕВА Иона Трофимовича за к.-р.троцкистскую деятельность – заключить в исправтрудлагерь, сроком на ПЯТЬ лет. Считать срок с 10.9.1936. Дело сдать в архив.» В деле хранятся тетрадные и календарные листки. На тетрадных литках математические формулы, адреса родственников, названия лекарств.
«Он знал по опыту, что советские люди даже не бросают, а просто роняют человека, ставшего им ненужным: как перчатку после бала, как бумажку с конфетки, как не выигравший билет лотереи-томболы», - под этим текстом о советских людях «подпись» – Я.
Заменив у классика И.С.Тургенева «светские» на «советские», Иона отождествил себя с использованным человеком. Светские-советские. Люди-нелюди.
Когда и как это случилось? В какой момент пришло разочарование и Иона, член ВКП(б) с 1917 года, стал пассивным наблюдателем?
После Великой Отечественной войны Иону пыталась найти дочь Ольга, которой на момент ареста отца было три с половиной года. Она ездила в Ленинград к брату Ионы, человеку, имевшему связи в правительстве, дружившему с видными учёными. - Ищи там, куда мать отправила, - ответил брат, которому то ли светский, то ли советский человек с лицом г-на Щ-ва рассказал по секрету: «Это жена с любовником Иону погубила! Подсунула ему в портфель запрещённую литературу!». Ни с чем Ольга вернулась в Москву. Изменилось ли её отношение к матери после разговора с родным дядей, не знаю – Щ-вы умели и умеют разрушать и портить.
Иону расстреляли по приговору Тройки НКВД по Дальстрою 27 ноября 1937 года. Не нашла бы его Ольга, как бы ни искала. Иногда родственники репрессированных ищут доносчиков или их родственников. Я тоже искала сведения обо всех людях-нелюдях, давших показания против Ионы - никого не нашла на сайте «Память народа» - в других местах искать не собиралась. Не порадовалась я за светских-советских, прочитав о вручении им медалей или орденов, не вздохнула, прочитав «пропал без вести» или «похоронен в братской могиле». Как-то бесславно пожили, даже война им ничего не списала. В октябре 2019 года в ИЦ УМВД по Смоленской области прибыло по моему запросу архивное личное дело Ионы. Несколько недель я надеялась достучаться до начальника информационного центра и получить дело без предоставления документов о родстве, ведь прошло более 75 лет с момента его создания.
Я надеялась, ждала ответ на заявление, а дело летело обратно в Магадан…

P/S Выражаю благодарность сотрудникам ЦА ФСБ, давшим возможность ознакомиться с первым делом Ионы, и исследователю Александру Милютину за помощь в подготовке материала. Продолжение, надеюсь, следует – я получу архивное дело из Магадана.