Страутин Карл Яковлевич (1894)
- Дата рождения: 24 февраля 1894 г.
- Место рождения: Латвия, г. Рига
- Пол: мужчина
- Национальность: латыш
- Социальное происхождение: из рабочих
- Образование: незаконченное среднее
- Профессия / место работы: опткультбаза промтоварной конторы Главторга РСФСР: директор
- Место проживания: Москва, ул. Б. Ордынка, д. 3, кв. 15
- Партийность: член ВКП(б) с 1918
- Дата расстрела: 14 апреля 1938 г.
- Место смерти: Московская обл., Бутово
- Место захоронения: Московская обл., Бутово
- Дата ареста: 6 декабря 1937 г.
- Обвинение: принадлежности к боевой террористической националистической организации латышей
- Осуждение: 23 марта 1938 г.
- Осудивший орган: Комиссией НКВД СССР и прокурора СССР
- Приговор: ВМН (расстрел)
- Дата реабилитации: 6 апреля 1957 г.
- Архивное дело: том V, стр.240, место хранения дела - ГА РФ, Д. П-52544
- Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; Москва, расстрельные списки - Бутовский полигон; ГА РФ, архивно-следственное дело
- Примечание: Вариант года рождения: 1891
Биография
.jpg)
Карл Яковлевич Страутин (Карл Якоб Страутин) родился в 1894 году в Риге в семье латышей. Его отец Якоб Янис Страутин был из крестьян, к моменту рождения сына он работал в фирме «Express», мать Анна была домохозяйкой. Карл был единственным оставшимся в живых ребенком Страутиных: их дочь Альвина скончалась в трехлетнем возрасте, еще до рождения Карла, а его старший брат Вальдемар умер в 1907 году от тифа.В 1912 году Карл окончил Рижскую городскую торговую школу, в совершенстве знал пять иностранных языков. Какое-то время он работал конторщиком в Риге и Ростове-на-Дону. В 1915 году, когда ему исполнился 21 год, Карл был призван в царскую армию. Службу он проходил в 101-м пехотном запасном батальоне рядовым. В списках награжденных в 1915 году Знаком отличия Военного ордена (причисленная к ордену Святого Георгия награда для нижних чинов с 1807 по 1917 годы за боевые заслуги и за храбрость) есть и имя Карла Страутина. Позже он был переведен в 7-й самокатный батальон, в котором прослужил до января 1918 года. Как Страутин оказался в Москве, в семье не знают. Но известно, что после революции войсковая часть, в которой он служил, перешла на сторону большевиков. В 1918 году он стал членом РКП(б). Тогда же он вступил в ряды Красной Армии, был назначен помощником начальника дистанции пограничной охраны Льговского района, где прослужил до ноября 1918 года. Затем его назначили комиссаром 9-го Украинского повстанческого полка. С декабря 1918 по апрель 1919 года Страутин служил инспектором транспортного отдела ВЧК (ТО ВЧК). В апреле 1919 года его вновь мобилизовали в Красную армию и направили на Туркестанский фронт, где он служил начальником технической части информационного отдела фронта. Через год он вернулся на свою прежнюю должность в ВЧК и был повышен до помощника начальника отделения ТО ВЧК. В 1921 году Страутин был переведен в Московский транспортный отдел МОТ ОГПУ оперативным комиссаром.
В декабре 1919 года Карл Страутин женился в Москве на латышке Анне Юрисовне Друваскалн, с которой, по всей вероятности, был знаком еще в Риге. А в 1922 году у них родилась дочь Ася. Тогда же Страутин был демобилизован.
В 1922-23 годах Карл Страутин работал инспектором Народного комиссариата Рабоче-крестьянской инспекции (НК РКИ), затем — инспектором Всероссийского текстильного синдиката (ВТО). В 1924 году его направили в Ригу уполномоченным ВТО при Торговом представительстве СССР в Латвии.
«Я думаю, что дед, вернувшись на родину, был счастлив. К тому времени уже родилась дочь Ася, а в 1926 году в Риге родился и сын, которого на русский манер звали Жоржем или просто Жорой», — пишет внук Страутина Александр Панкратов, подавший заявку на установку мемориальной таблички. После смерти матери, дочери Страутина, он начал изучать историю семьи. Работал в архивах Латвии (благо они открыты) и составил подробную родословную семьи.
Затем Страутин ненадолго вернулся в Москву, где с 1927 по 1929 год работал заведующим подотделом Утильгосторга СССР, много ездил по стране.
С 1929 года Карл Страутин работал за границей в качестве специалиста по утилю — сначала в Торгпредстве СССР в Италии, затем в Германии. В 1931–1933 годах он работал уполномоченным Разноэкспорта при Торгпредстве СССР во Франции. «На каникулы к нему приезжала его мать из Риги и дети, которые осенью и зимой оставались в Москве и жили у дяди Жана Друваскална, родного брата жены. Маленькая Ася писала трогательные письма родителям из Москвы в Париж. Вот одна из открыток (обратная и лицевая сторона), написанная маленькой Асей: «Моя мама! Пришли мне марок штук 9, у меня марок нет. Письмо получила»», — рассказывает Александр Панкратов.
В 1933-34 годах Карл Страутин — старший инспектор Союзутиля, затем директор конторы Коверкустэкспорта. В 1934-36 годах он вновь за границей — заведующим отделом Кустэкспорта при Торгпредстве СССР в Германии.
В начале 1936 года Страутин вернулся из командировки в Москву. «В стране уже наступило время политических репрессий, о которых боялись говорить вслух. Как ответственный работник дед не мог не понимать, что репрессии могут коснуться и его. В семье поселился страх...», — пишет Александр Панкратов.
С февраля по июнь 1936 года Страутин работает заместителем начальника продотдела Главторга РСФСР. К моменту ареста он занимал должность директора оптовой культтоварной базы промтоварной конторы Главторга РСФСР.
30 ноября 1937 года была издана директива НКВД (приказ № 49990), направленная против латышской диаспоры на территории СССР. С этого момента аресты латышей по всей стране стали носить массовый характер. Репрессии касались, в первую очередь, политэмигрантов и перебежчиков из Латвии, активистов латышских клубов и обществ. Почти в полном составе были истреблены бывшие «латышские стрелки», практически целиком — труппа латышского театра “Скатувэ”. Всего по «латышской линии» в годы Большого террора было осуждено 21 300 человек из них 16 575 приговорены к расстрелу. Только 3 февраля 1938 года на полигоне «Коммунарка» в Бутово были убиты 229 латышей.
Карла Яковлевича Сраутина арестовали 6 декабря 1937 года «по подозрению в контрреволюционной шпионской деятельности». Арест и обыск произвел сотрудник оперативного отдела УГБ Управления НКВД СССР по Московской области Гусев. На допросе 15 февраля 1938 года Страутин «признался» в том, что был «участником террористической группы латышей». Как выбивались из арестованных подобные «признания» известно. Согласно обвинительному заключению, после командировки, «по прибытии в СССР Страутин был завербован в боевую контрреволюционную террористическую организацию латышей, <…> принимал активное участие в подготовке совершения террористических актов над руководителями партии и советского правительства, а также над германским послом с целью спровоцирования войны Германии с Советским Союзом. Для террористической цели имел огнестрельное оружие — револьвер системы «Парабеллум»».
23 марта 1938 года Страутин был приговорен к расстрелу по обвинению в «принадлежности к боевой террористической националистической организации латышей». Приговор был приведен в исполнение 14 апреля 1938 года. В этот день было расстреляно 36 человек, из них 14 латышей.
«После ареста деда (о том, что дед расстрелян ни бабушка, ни мама, ни Жора не знали) жизнь семьи резко поменялась, — пишет Александр Панкратов. — Бабушка, которая не работала, хотя и имела диплом учительницы начальной школы, полученный еще в Либавской Николаевской гимназии до революции, чтобы прокормить двух детей — мою маму 15-ти лет и Жору 11-ти лет — вынуждена была устроиться уборщицей в аптеку, которая находилась напротив дома. Когда в октябре 1941 года началась массовая эвакуация москвичей, бабушка сказала: «Нам терять нечего, ехать некуда. Если Сталин решит сдать Москву, будем отступать в обозах Красной Армии».
Несмотря на арест отца, мама продолжала учиться в 556-й школе Москворецкого района г. Москвы, которую закончила в 1940 году. Жили они очень бедно, как, впрочем, основная масса москвичей. Бабушка потихоньку распродавала вещи, привезенные из-за границы, которые не были изъяты во время ареста мужа. Мама хотела подавать документы на учебу в МГУ на юридический факультет, но документы не приняли, так как она считалась «дочерью врага народа». Чтобы хоть как-то помочь матери, в 1940 году она устроилась работать в Библиотеку им. Ленина на должность библиотечного техника, затем — библиотекаря.
Моя бабушка — Страутина Анна Георгиевна, жена Страутина Карла Яковлевича, умерла в возрасте 57 лет от рака в том же доме, на Большой Ордынке…»
В свидетельстве о смерти Карла Страутина, выданном семье в 1956 году, датой смерти значится 3 марта 1945 года, а причиной — крупозное воспаление легких. Через год, в 1957 году, дочь Страутина добилась его реабилитации и сама была признана жертвой политических репрессий. Но лишь в 1989 году родственники смогли получить свидетельство о смерти с истинной датой — 14 апреля 1938 года — и истинной причиной — расстрел.
В справке КГБ СССР, полученной внуком в 1989 году, особо отмечалось, что «материалы дела в отношении Страутина Карла Яковлевича были сфальсифицированы, следствие велось с грубейшими нарушениями норм социалистической законности. Все сотрудники НКВД СССР, причастные к фабрикации материалов дела, понесли суровые наказания».
«У моего деда была короткая, но насыщенная событиями жизнь. К сожалению, он жил в один из самых трудных периодов истории и Латвии, и СССР. И мама при жизни, и мой брат Валерий, и я до конца не смирились с этой огромной несправедливостью — расстрелом ни в чем не повинного человека, честно выполнявшего свой долг», — пишет Александр Панкратов.
Архивные фотографии и документы следственного дела К.Я. Страутина (Опубликовано с разрешения родственников репрессированного)
Установка памятного знака "Последним адресом
Москва, Большая Ордынка, 31/12, строение 1 - Это здание краеведы называют усадьбой Сысолиных-Голофтеевых, по фамилии купцов, владевших участком в XIX веке. После 1917 года дом перешел в собственность Всероссийского текстильного комбината. Приспособил старинную усадьбу под многоквартирный дом архитектор Лео Серк. Старинные постройки были объединены третьим этажом, арку в месте проезда на задний двор застроили. Сейчас в этом здании располагается банк.
Согласно базам «Мемориала», по крайней мере пять жильцов этого дома были расстреляны в годы Большого террора.
13 января 2019 года "Последний адрес" установил памятный знак Вениамину Аркадьевичу Зильберминцу. Однако, поскольку нынешние жильцы этого дома не разрешили установку знака «Последнего адреса», мы разместили табличку на соседнем доме № 31, с разрешения его жильцов и владельцев квартир. На этом доме 19 ноября 2017 года уже были установлены два памятных знака - Сергею Арсентьевичу Морозову и Карлу Яковлевичу Страутину. Обе заявки подали родственники репрессированных.
Церемония установки памятного знака «Последнего адреса» (фото, видео)
По материалам проекта "Последний адрес"