Ергомышев Николай Александрович (1885)

  • Дата рождения: 1885 г.
  • Место рождения: г. Ростов-на-Дону
  • Пол: мужчина
  • Национальность: русский
  • Образование: высшее
  • Профессия / место работы: директор управления "Союзрыба" по Дальнему Востоку
  • Место проживания: Москва, ул. Арбат, 51-54
  • Партийность: б/п
  • Дата расстрела: 24 сентября 1930 г.
  • Место смерти: Москва
  • Место захоронения: Москва, Ваганьковское кладбище
  • Мера пресечения: арестован
  • Дата ареста: 26 августа 1930 г.
  • Обвинение: вредительство
  • Осуждение: 24 сентября 1930 г.
  • Осудивший орган: Коллегией ОГПУ
  • Приговор: ВМН
  • Дата реабилитации: сентябрь 1957 г.
  • Источники данных: БД "Жертвы политического террора в СССР"; Москва, расстрельные списки - Ваганьковское кладбище

Биография

Николай Александрович Ергомышев был одногодком Солонино, но прожил на семь лет меньше своего соседа. Родом из Ростова-на-Дону. До революции он был специалистом по рыболовству Департамента земледелия, а после революции работал в “Главрыбе”, где занимал ряд ответственных должностей, читал лекции в Петровской сельскохозяйственной академии. К 45 годам он дослужился до директора управления "Союзрыба" по Дальнему Востоку.

Николая Александровича арестовали 26 августа 1930 года и через месяц приговорили по обвинению во «вредительстве» к высшей мере наказания. Он проходил по так называемому “списку 48-ми” – списку членов “контрреволюционной вредительской организации в области снабжения населения продуктами питания”, которая якобы ставила своей целью “организовать в стране голод”. В группу входили профессора, ученые, специалисты, работавшие в различных отраслях пищевой промышленности. По этому делу были расстреляны видные руководители этих отраслей.

Один из немногих выживших, Владимир Вячеславович Чернавин, возглавлявший в 1925-1930 годах рыбопромышленный трест в Мурманске, писал позже в своих воспоминаниях “Записки "вредителя". Побег из ГУЛАГа”:

“Что я пережил после этих арестов до расстрела всех моих товарищей, у меня нет ни сил, ни умения передать... Я знал, что стою над бездной, знал, что ничего не могу сделать. За мной также не было никакой вины, как за всеми арестованными; оправдываться нам было не в чем, и потому положение было безнадежное. То, что я еще был на свободе, было случайностью, объяснялось неаккуратной работой московского ГПУ, у которого я, как провинциал, не стоял в списках. У меня не было никакой надежды на сколько-нибудь благополучный исход, потому что, лишая страну всех видных специалистов, ГПУ несомненно действовало по директиве или с согласия Политбюро. И все же я был поражен, когда 22 сентября прочитал в газете: "Раскрыта контрреволюционная организация вредителей рабочего снабжения", — огромными буквами и затем несколько мельче, но все еще крупным шрифтом: "ОПТУ раскрыта контрреволюционная, шпионская и вредительская организация в снабжении населения важнейшими продуктами питания (мясо, рыба, консервы, овощи), имевшая целью создать в стране голод и вызвать недовольство среди широких рабочих масс и этим содействовать свержению диктатуры пролетариата. Вредительством были охвачены: "Союзмясо", "Союзрыба", "Союзплодоовощ" и соответствующие звенья аппарата Наркомторга.

Контрреволюционная организация возглавлялась профессором Рязанцевым, бывшим помещиком, генерал-майором; профессором Каратыгиным, в прошлом октябрист, до революции бывший главный редактор "Торгово-промышленной газеты" и "Вестника финансов". Участники контрреволюционной организации были в большинстве своем дворяне, бывшие царские офицеры, интенданты, бывшие рыбопромышленники, фабриканты и меньшевики.

Контрреволюционная вредительская организация имела тесную связь с белогвардейской эмиграцией и представителями иностранного капитала, получая от них денежные средства и директивы. Эта организация является ответвлением вредительских организаций Кондратьева и Громара, и ныне полностью раскрыта. Настоящее дело ЦИК СССР и СНК СССР передали на рассмотрение коллегии ОГПУ".

За этим объявлением, в котором слова "передали на рассмотрение ОГПУ" означали, что ЦИК и СНК (Совнарком), то есть правительство СССР, отступились от таких людей, они обречены, следовали собственные "показания" обвиняемых... Передовая "Известий" – "Атака обреченных" уже отставала от самих "признаний": в статье говорилось только о мясных "вредителях" и раскрытии контрреволюционной организации в "Союзмясе", показания же охватывали все отрасли пищевой промышленности.

"Показания", где виднейшие профессора, ученые и специалисты один за другим, словно наперебой, заявляли о своем вредительстве, о стремлении организовать в стране голод, о получении за вредительство денег из-за границы, других темных и непонятных штуках, были невероятны. Вся их фактическая часть была бессмысленна. Все было полно самых грубых противоречий.

Это был чудовищный бред”.

Николай Александрович Ергомышев был расстрелян в день оглашения приговора – 24 сентября 1930 года. Тогда же был расстрелян и сосед и коллега Ергомышева, Михаил Александрович Казаков. Оба реабилитированы в 1957 году.

Установка памятного знака "Последним адресом"

Фото: Иван Мусинский

По данным «Мемориала», по крайней мере 20 жильцов дома по адресу Москва, Арбат, 51, стр. 1 в 30-е годы подверглись политическим репрессиям. Двоим из них – Максиму Гуговичу Марку и Леониду Карловичу Фрчеку – мы установили мемориальные знаки в декабре 2015 года.

31 января 2016 года на арбатском доме появилось еще 3 таблички «Последнего адреса» (Валентину Александровичу Гецельду, Михаилу Андреевичу Солонино, Николаю Александровичу Ергомышеву).

Материалы проекта "Последний адрес".